«ЛЮБЛЮ ПОЕДИНКИ ТОЛЬКО НА ХОЛОДНОМ ОРУЖИИ…»

By rizgan

Posted on 11/10/2004

Кавад (Карем) РАШ, беседовал Сергей Перевезенцев

— Своему сочинению «Рождение танковой нации», которое мы публикуем в этом номере журнала, выдали подзаголовок — «Воинская повесть». Это что, своеобразная новая проза?

— Рудольф Беннетт в 20-х годах задался целью выявить 12 самых читаемых в мире романов и с удовольствием обнаружил, что все двенадцать принадлежат русским писателям. Россия создала, по убеждению Томаса Манна, «святую литературу». Это стало возможным потому, что она, русская литература, начала свое бытие со святых писателей Иллариона и Нестора, преподобных. Художественный вымысел все же есть первая виртуальная реальность в мире, от которой так мучился Гоголь, наш писатель-чернец. Стволом русской словесности был и остается не допускающий вымысла жанр, который не превзошла даже литература ХIХ века. Он дал такие шедевры, как «0 законе и благодати» Иллариона, «Слово о полку Игореве», «Повесть о Петре и Февронии» Ермолая Еразма, «Задонщину» и «Житие» Аввакума. Вся святоотеческая литература вместе с дневниками Достоевского. «Рождение танковой нации» — скромная попытка удержаться в потоке именно этой высокой традиции, когда речь об эпических танковых сражениях. Духовно Куликово поле едино со встречными танковыми битвами. Их единство выразила воинская повесть «Задонщина», призывавшая: «Пойдемте, братья и друзья, взойдем на горы киевские и величим землю русскую». На Куликовом поле родилась не Россия, вопреки Ключевскому, а возродилась Русь киевской поры, как и под стенами рейхстага. Пришла пора не новой, а скорее старинной отеческой прозы. Извините за пространный ответ, но вопрос того заслуживает. Кстати, «Илиада» и былины не были вымыслом.

— Судя по тому накалу, по той энергии, которая бьется в каждой строке ваших произведений, вы по своей натуре — победитель. Так ли это? Может быть, помимо прочего, связано это и с тем, что вы — курд по национальности. А ведь курды — очень гордый народ, веками борющийся за свою независимость.

— Вы, пожалуй, попали в точку. Это энергия мидийская. Курды, как недавно вы видели по телевизору, народ не вялый. Курды (само название «корды», что значит «меч» на древнеиранском) и древние мидийцы — один народ. Большинство курдов мусульмане. Но мы курды — езиды по вере. Курды в лице мидийца Заратустры (по-нашему Зардуст) дали первую на Земле религию откровения и единобожия. Когда древние мидийцы с персами во времена ахеменидов свернули к многобожию, только мидийцы-езиды остались верны Заратустре. Езиды — от древнеиранского «язата», т е. «божественные». Это мидиец Кир освободил из плена евреев на реках вавилонских. На звезду Вифлеема, по Писанию, «с курдских гор спустились три мидийских мага». Позже католический «агитпроп» сделал из них театральных царей с разных концов света. Эти три мага-мидийца, по нашим твердым преданиям, были езиды, сохранившие единобожие. Я сам из езидских шейхов по отцу и по матери. Хачатур Абовян, основоположник новой армянской литературы, называл курдов «Рыцарями Востока» за мужество, прямодушие, верность князьям и уважение к женщине. Курдские женщины — самые свободные в исламском мире. Недавно огни курдских самосожжений в канун двух тысячелетия звезды Вифлеема возвестили миру о начале новой эры. Не случайно мидиец Заратустра — единственный на Земле, кто рассмеялся, появившись на свет. Это, во-первых.

Во-вторых, когда пишешь о танковых битвах, энергия боя невольно переливается в строку. Иначе писатель похож на наших спортивных комментаторов после Синявского, которые с Озерова раздумчиво бают, глядя на яростные поединки арены.

— Много лет назад в Новосибирске вы возглавляли клуб юных мушкетеров и даже позднее написали об этом кннгу — «Приглашение к бою». А что дало вам собственное «мушкетерское» прошлое?

— Я и в самом деле пожизненный президент мушкетерского клуба «Виктория». Теперь это самая большая спортивная школа России и дает порой половину сборной России по фехтованию. Клуб наш был «улыбкой» молодого Академгородка и по идее должен был соединить программу пушкинского лицея с традициями русских кадетских корпусов. Я и через 30 лет считаю, что в этом будущее и спасение русской педагогики. «Мушкетерским» был назван не по Дюма. «Мушкетерскими» назывались полки линейной пехоты во времена Суворова. Россия — единственная в мире страна, которая культивировала фехтование на штыках. Даже космонавт Елисеев еще успел стать мастером спорта по штыку.

Благодаря клубу я увлекся историей поединков и традициями русского офицерства и даже написал воинскую повесть «Сибиряки против СС». Но эпоха отразилась и на судьбе основателей мушкетерской школы. У меня было три вице-президента, три хороших доктора наук и славных фехтовальщика. Самый романтичный из них Юлий Эткинд, музыкант и мастер спорта по шпаге, безвременно ушел из жизни в Екатеринбурге. Двое других оказались в ближнем Зарубежье. Василий Димитров уехал в Израиль, а Гурам Абуладзе в Грузию. Я был учителем фехтования в старинном смысле этого слова. Князь П.Вяземский говорил, что Пушкин по политическим убеждениям был «свободным консерватором» и, кстати, хорошим фехтовальщиком. Отношу себя к пушкинской политической традиции, но люблю только поединки на холодном оружии, если не считать женщин и лошадей.

— Как-то давно в нашем разговоре вы заметили, что символом России должна быть не береза, а дуб — дерево воинов и мудрости. Продолжаете считать также?

— Дуб — отец русского леса. Матушка русского леса — пышная и медоносная липа, обувавшая русский народ. Дуб — дерево Зевса и Перуна, как орел — их птица. Колыбель русского народа — черно-ствольный лес, из дубов, липы, сосны, клена, пихты и кедра в Сибири. Они живут до тысячи лет и более. Береза, ольха и осина к ста годам трухлявы и считаются всеми лесничими паразитом и сорняком русского леса. Не странно ли, что рыбы, зверя, птицы, чистой земли, дуба и липы становится все меньше и меньше, а берез все больше и больше. Береза душит молодой дубняк, захватывает гари и любит кладбища, развалины и всякое разложение. Дубовый лист в петлице военного. Береза, в отличие от коренных пород русского леса, не идет ни в острог, ни в корабль, ни в мачту, ни в бревна дома, ну разве в эмблему Сандунов. Даже тепла дубовые дрова дают больше. Береза может быть символом только у народа, который дубу предпочитает березу, а орлу или лебедю — вороватого воробья. Тот, кто «как жену чужую обнимал березу», сделал верный выбор. Пусть попробовал бы обнять липу или ель.

— Последнее время вы часто говорите и пишете о том, что российская армия не должна быть безымянной, а полки и дивизии должны носить имена тех мест, в которых они созданы или дислоцированы — Тульская, Нижегородская и т.д. Связано ли это с тем, что, по вашему мнению, необходимо вернуть российской армии ее уже утерянную связь со своей землей, со своим народом?

— Имя — это судьба. Петр I даже запретил называть русские полки цифирью, чтобы сохранить их связь с родной почвой и одухотворить ратное дело. Цифирь появляется с вырождением. Представьте, если бы наш средний танк Т-34 был назван по «среднему» богатырю «Добрыней»! Полк «Добрынь» — не полк Т-34 или Т-80! Немцы много выиграли, назвав свой танк «тигром», хотя по формуляру он шел как Pz-VI. Названия — наше самое слабое место в армии и флоте, и идет это от слабой памяти. Почему не восстанавливаются имена старых славных кораблей «Рюрик», «Златоуст», «Три Святителя», «Громобой», «Азов»? Вот крейсер появился «Адмирал Чобоненко». Какое морское сражение он выиграл? Он был, видимо, хорошим служакой. Но где любимые корабли Петра Великого «Полтава», «Предестинация», «Ингерманланд»? Если бы мы не были слабы на голову, то не дали бы первый офицерский чин старой армии «прапорщика» тому богатырю, который выдает на складе портянки и красную рыбу.

— Воинская повесть «Рождение танковой нации» для многих будет откровением, ведь множество фактов, суждений, оценок до сих пор не звучало в открытой печати. Откуда вы брали эти уникальные материалы?

— Я беру все данные в открытой печати. Только безродные потомки разночинной революционной дворни верят и смакуют «мировые заговоры» и ищут правду в засекреченных архивах. Они же частушки с повизгиванием, эти трупные пятна на теле любой культуры, принимают за народный жанр, березу за символ приблатненный скулеж за «афганские» песни, а блеющие завывания за эстрадные песни. Все «мировые заговоры» и «закулисы» гнездятся в наших душах и в водке.

— Вы настолько погружены в военную тематику, что, кажется, ничего более вас и не интересует. А любовь?

— Чудный вопрос в пушкинский год. В студенчестве мы тайно поклонялись верности Сольвейг. Позже надеялись на спасительный образ княгини в малиновом берете — Татьяны Лариной. Вся неразгаданность Пушкина, быть может, в его иноческом идеализме и тоске по чистоте. Широк был пушкинский круг офицеров-дворян, от будущего святителя Игнатия Брянчанинова до глубокомысленного лейб-гусара Петра Чаадаева и всех офицеров 1812 года. Лучше всего на ваш вопрос ответил бы ободряемый Пушкиным будущий поэт лейб-егерь граф Алексей Толстой, в 15 лет воскликнувший: «Я верю в чистую любовь!» И я до сих пор верю. Не ее ли всю жизнь искал Пушкин, в земле Российской просиявший и павший в бою с иноземцем у Черной речки за честь русской семьи? Что до меня, то надеюсь с этой воинской повестью покончить с военной темой навсегда. У меня давно на очереди «императорские сады» и, кстати, о любви, очерк-эссе «Святые жены Руси».

— Так все-таки, мы уже побеждены или нет? Есть у армии силы нас защищать? Скажите просто: вот в этом и этом мы сильнее всех, а здесь слабее.

— Россия непобедима. С ней все павшие за нее на поле брани и все святые. Такую армию подвижников не могут выставить все государства на Западе и на Востоке, взятые вместе. В этом веке Россия дала больше святых мучеников, чем все христианство за 20 веков на всей планете. Промысел выбрал Россию единственной и вечной сверхдержавой в священном измерении. Что до измерения земного и даже бытового, то величие народа заключается в способности не только переносить поражения, но даже крепнуть от них. Пока нам все идет на пользу в эти хоть и смутные и мародерские, но все же очистительные годы. Даже в застое и смуте, при враждебном тыле русские воины в Афганистане, Чечне и на границах показали миру, что лучше русского солдата в мире еще никого нет. На ваш прямой вопрос такой же ответ. Когда говоришь об армии, чтобы не растекаться, надо, прежде всего, говорить об офицерском корпусе. Офицер — сердце армии. Это они, офицеры, обучают и воспитывают прапорщиков, сержантов и офицеров. Каков офицер, такова и армия, — и нечего хитро разглагольствовать. Я за то, чтобы офицер получал больше всех в стране.

Но сегодня, когда они с женами больше других хнычут в телевизор о своей социальной незащищенности, пусть не забывают, что нет зеленого лейтенанта, который не получал бы больше, чем любой наш академик с мировым именем, любой учитель, инженер или врач. 0 несоизмеримости их пенсий не говорим. Кому из них невмоготу, путь положат рапорта, не всхлипывая. Но если ты служишь, то, хотя бы внешне, должен походить на русского офицера, а не на мешковатого, семенящего «челнока». Если офицер это «альфа и омега» армии, значит, главный фронт проходит там, где готовят офицеров. Самое слабое место русской армии со времен Крымской войны и до сего дня — это военные училища, ставшие теперь все «университетами», «академиями» и «институтами». По разным обстоятельствам на относительно высоком уровне остались старинные учебные заведения — Высший военно-морской институт Петра Великого и Военно-медицинская академия в Петербурге и Высшее воздушно-десантное в Рязани. Училища по большей части стали отстойником для неспособных к строю. Казалось бы, третьим человеком в Вооруженных Силах после министра и начальника Генерального штаба должен быть тот, кто отвечает за военное образование и будущее всей армии. Увы, он даже не десятый. Без собрания общества офицеров армия неполноценна, а командиры не офицеры, а более или менее добросовестные военные чиновники в униформе. Тыл обычно разлагает армию, а не передовая. То же относится к семье офицера. У нас много беззаветных и самоотверженных жен, но будущему офицеру надо помочь. У нас десяток суворовских училищ и ряд кадетских корпусов с казенной программой и бескрылыми преподавателями, но ни одного хотя бы такого же заведения, где готовили бы жен для будущих офицеров.