Курдский Фактор Современное состояние и перспективы

Posted on 02/06/2005

Курдский Фактор Современное состояние и перспективы Курдская национальная проблема в известной степени уникальна по своему характеру, ибо лишь в общих чертах может быть сравнима с другими проблемами.

Специфические особенности курдской проблемы настолько весомы, что воздвигают трудноопределимые преграды и сложности на пути достижения целей. Начнем с того, что решение задач курдского национального движения значительным образом осложняет фактор разделенности. Важно отметить, что речь идет о худшем варианте: народ и страна разделены между четырьмя государствами. Поскольку курды в целом сформировавшийся этнос с историческими, этнокультурными и другими самобытными чертами национальной идентичности к тому же с богатейшими традициями национальной борьбы, любое их освободительное движение рассматривается соседними государствами как борьба единого народа.

По этой причине, несмотря на то, что во всех частях разделенного Курдистана участники национальной борьбы выдвигают задачу не создания независимого государства, а достижения автономных прав, реакция и действия соседних государств носят серьезный и масштабный характер. При этом степень активности в этой антикурдской борьбе адекватна той роли, которую курдский фактор имеет или будет иметь в политической жизни данного государства. Сказанное объясняет традиционно ведущую роль прежде всего Турции в объединении усилий против курдского национального движения. Другой фактор, лежащий в основе специфики курдской проблемы, ведение освободительной борьбы против своих единоверцев в регионе, где ислам имеет господствующее положение, а один из его основных постулатов- мусульманская «умма» ставит исламский фактор выше национального (в данном случае курдского).

Это явление, имеющее долгую историю, тем не менее, в последние го тивизации исламского радикализма демократический характер курдской национальной борьбы и преследуемые ею цели, по существу, конфронтируют с идеями и с программными задачами исламизма. Это непростой момент влечет за собой два противоположных следствия: с одной стороны, оно довольно заметно и активно превращает исламский радикализм в фактор (наряду с другими), противостоящий процессу освободительной борьбы курдов, в конкретном случае автономизации Южного Курдистана, с другой объективно стимулирует процесс высвобождения курдских масс из-под влияния исламизма как момента, сдерживающего их борьбу.

Этот интересный процесс по ряду причин пока не получил широкого развития, но, тем не менее, трудно переоценить его значимость. И без того довольно заметные корпоративная и регулятивная функции ислама, ныне подкрепляемые еще и огромными финансовыми вливаниями со стороны исламских фундаменталистских организаций , продолжают играть не последнюю роль в насаждении идеи общности интересов мусульман, призывая курдов отказаться от борьбы против своих единоверцев. Таким образом, в курдском освободительном движении религиозный фактор не играет той роли, которая имела место, например, в освободительной борьбе христиан-греков, армян, балканских народов против Османской империи или в борьбе угнетенных народов, исповедующих ислам, против европейских колониальных держав.

Наконец, в отличие почти от всех национально-освободительных движений, курдская национальная борьба не получила последовательной, возведенной до уровня официальной государственной политики, поддержки государства или группы государств (как когда-то борьба балканских и арабских народов против османского ига), что было важнейшим, часто решающим, фактором избавления угнетенных народов от чужеземного гнета.

Затрагивающий интересы многомиллионного народа курдский фактор почти всегда присутствовал в значительных по масштабам политических процессах Ближне- и Средневосточного региона. Однако актуализация и возрастание его роли ныне имеют беспрецедентный характер, что является результатом общего подъема курдского национального движения. Стержневой момент этого явления — политические процессы в Южном (Иракском) Курдистане со следующими взаимосвязанными событиями: а) стремление курдов использовать появившиеся шансы для реализации полноценной автономии (по условиям Соглашения 1970 г. между курдами и Багдадом) взамен урезанной и навязанной баасистами автономии по Закону № 33 от 11 марта 19974г.; б) успехи и достижения курдского освободительного анклава в социально-экономических и политических областях (демократические свободы, создание основ гражданского общества, подъем благосостояния народа), которые в значительной степени повысили значимость курдского фактора. И, наконец, выражение плана федеративного государственного устройства Ирака как формы решения курдского вопроса.

Исходя из ведущей роли Южного Курдистана в актуализации курдской проблемы на современном этапе, необходимо остановиться на нескольких ключевых моментах этого вопроса. Прежде всего, следует подчеркнуть, что, вопреки распространенному в последние годы мнению, обострение и актуализация курдского вопроса в Ираке не являются только лишь результатом присутствия США и государств антисаддамовской коалиции в регионе. Напомним, что до кувейтской авантюры саддамовского режима США и их союзники не только не поддерживали в какой — либо форме уже тогда принявшую весомый характер борьбу курдских автономистов, но, в ряде случаев, находились в противоположном лагере.

Курдское автономистское движение, берущее начало в 60 — х годах, является продолжением длительной освободительной борьбы, и его основные цели и характер остаются неизменными. Что касается форм и методов этой борьбы, новой расстановки политических сил, союзнических связей с силами региона и западных стран, то здесь мы имеем тот механизм и формы взаимодействия сторон, которые характерны для всех событий аналогичного характера.

В настоящее время курдский фактор приобрел важнейшее значение в процессах Ближне- и Средневосточного региона. Есть участь, что, как правило, судьба и перспективы любого нерешенного национального вопроса зависят от степени его продвинутости в стране, где имеет место этот конфликт, и его интернационализации, то у курдской проблемы в Ираке имеется и то, и другое. В отличие от других частей Курдистана, на нынешнем этапе борьба в Южном Курдистане ведется не вокруг признания курдов как отдельного народа, требующего своих национальных прав, а вокруг формы и структуры юридически признанного правящим режимом автономного статуса. Важная специфика нынешнего этапа борьбы курдов здесь заключается в том, что она направлена не на приобретение автономных прав, а легитимацию всего того, что уже приобретено. Что касается отношения международных сил к проблеме автономии курдов в Ираке, то здесь заметно различаются позиции великих держав и целого ряда стран западного мира, с одной стороны, и стран мусульманского Востока, с другой.Совершенно очевидно, что на современном этапе курдское национальное движение, вчастности, его авангард — Южный Курдистан вышли из прошлой «изоляции» и имеют известное моральное и политическое признание со стороны стран Запада, а в какой-то степени и России. Однако практика и тенденция отведения курдской проблеме лишь функциональной роли все еще дают о себе знать, и чреваты опасностями. Например, ряд европейских стран — Франция, Германия, Россия и другие в целом поддерживают требования курдами самоопределения в пределах федеративного иракского государства. В то же время при решении политических и экономических вопросов со странами, разделившими Курдистан, эта позиция ограничивается их государственными интересами. Для курдов все еще проблематичен вопрос их национального движения в свете американо-российских отношений. Нельзя не заметить, что отношение этих держав к курдской проблеме часто определялось не ее характером и правомерностью преследуемых курдами задач, а тем, в какой степени данный уровень ее остроты и результаты отвечают их интересам в регионе. В 60-70е годы XX в., при негативном отношении США и их союзников к курдскому автономному движению, оно поддерживалось Советским Союзом. А с начала 90-х годов прошлого столетия роль поддержки курдского движения в Ираке выполняют США и их союзники.

Вопрос о российской политике по курдскому вопросу нуждается в отдельном обсуждении. Следует только отметить, что отношение России к курдскому фактору не отражает нынешнее его состояние и нуждается в пересмотре с учетом ряда новых реалий. Из ряда благоприятных оснований для развития взаимовыгодных российско-курдских связей отметим демократический характер курдского национального движения, его реалистические, умеренные задачи, решение которых обеспечит стабильность южных границ России в регионе ее геополитических интересов. Кроме того, многонациональная Россия обладает богатыми традициями федерализма, дающими возможность развития различных народов. Это дает ей морально-политическое преимущество для внесения своего вклада в решение курдского вопроса.

Следует также учесть, что ныне, по известным причинам, Россия не в состоянии выполнять те функции в регионе и в отношении курдов, которые выполняют США и союзники. В то же время не вызывает сомнения, что любой прогресс и результаты на пути урегулирования курдского вопроса не могут стать предметом монопольного использования со стороны только лишь США. Происходящие в последние десятилетия события дают основания полагать, что действия США по курдскому вопросу претерпевают изменения, и, вероятно, выходят за рамки отведения курдскому фактору лишь функциональной роли. Реализация в духе этой американской политики ряда мер свидетельствует о долгосрочном характере этого курса. Привлекают внимание, в связи с этим, вопросы, связанные с преодолением коммуникационной блокады Южного Курдистана. Очевидно, что уже находящееся на стадии завершения строительство двух аэропортов — международного в Эрбиле и внутреннего в Сулеймании является серьезным шагом в налаживании воздушного коридора «свободного анклава» с внешним миром.

К известным факторам отстаивания интересов великих держав в этом регионе прибавляются новые, в частности, стремление противостоять исламскому радикализму, давление на режимы, поддерживающие его. Вероятно, традиционно отведенное место и роль Турции в регионе также подвержены некоторому изменению. Хорошо известно, что, имея давнюю традицию использования противоборств великих держав, Турция небезуспешно использовала конфронтацию времен «холодной войны» между двумя мировыми лагерями для получения широкой экономической, военно-политической поддержки стран НАТО и играла роль «главного союзника» на южном направлении этого блока. Ныне факторы такой расстановки сил или исчезли, или видоизменились.

Все это происходит в условиях фактического возрастания роли курдского фактора в общей антитеррористической борьбе, занимающей первостепенное место в политических акциях мирового сообщества. В США, во многих европейских странах, а также на Востоке представители курдов имеют контакты с лицами, представляющими высшую государственную власть, что является свидетельством значительного позитивного сдвига на пути признания права курдов на национальное самоопределение.

Социалистический Интернационал, целый ряд членов которого является правящими партиями, несколько раз принимал решения и выступал с заявлениями в поддержку справедливых целей курдского национального движения. Демократическая партия Иранского Курдистана уже давно член этой организации. Демократическая партия Курдистана (Ирак) и Патриотический союз Курдистана поддерживают тесные связи с Социнтерном, участвуют в его работе.

Вопрос о национальных правах курдов, особенно проблема автономного статуса Южного Курдистана, не раз становился предметом парламентских слушаний и обсуждения в Швеции, Италии. Греции, Испании, Бельгии, Норвегии и ряде других стран Европы. С поддержкой справедливой борьбы курдов и осуждением антикурдских террористических актов выступили глава римской католической церкви, ряд сенаторов США, парламентарии Англии и Франции. Достойна особого упоминания акция всемирно известного общественно-политического деятеля Нельсона Манделы. В его бытность президентом Южно-Африканской Республики турецкое правительство удостоило его премии имени Мустафы Кемэля Ататюрка, что, однако, кончилось международным скандалом. Нельсон Мандела публично отказался от этой премии, мотивировав свой поступок жестоким попранием национальных прав курдов в Турции. В целом, в западных странах поддержка борьбы курдов за национально-демократические права имеет довольно заметные масштабы, что является важным фактором определения политического курса по курдскому вопросу.

Отношение к проблеме автономии курдов имеет совершенно другой характер на мусульманском Востоке. Государства, разделившие Курдистан, открыто и безоговорочно выступают против любого позитивного сдвига на пути решения курдского вопроса. Не случайно прорыв в этом направлении в Южном Курдистане является главным объектом их подрывной и военнополитической деятельности. Одним из рычагов давления Анкары на политические процессы в Южном Курдистане является тур-команское меньшинство. Находящиеся под влиянием турецких спецслужб и пантюркистской пропаганды туркоманы в духе антикурдской политики Турции постоянно выступали и выступают против курдского движения за автономию и нынешнего статуса курдского региона.

Для придания весомого характера туркоманскому фактору используются различные формы и методы- Особый упор делается на вопрос численности туркоман в Ираке, в частности, в Иракском Курдистане. Турецкие официальные круги и средства массовой информации приводят не имеющие никаких оснований данные о численности туркоман в Южном Курдистане: в место 300-350 тыс. — в 10 раз больше. Другой момент этой политики претензии на нефтеносный район Киркука, где проживает часть туркоман. Важно напомнить, что курдские национальные власти в автономном регионе предоставили туркоманскому меньшинству целый ряд прав, полностью отсутствовали при саддамов-ском режиме. Представители тур-коман вовлечены в автономные органы власти, вплоть до должности министра.

Совершенно очевидно, что Турцию интересует не положение самих туркоман в автономном курдском регионе,а их использование в своих политических целях. Неслучайно антикурдская политика Анкары проводится, в основном, через пантюркистскую организацию «Туркменский фронт». Однако значительная часть туркоман не разделяет эту политическую линию и сотрудничает с курдскими властями. Анкара, решительно выступая против любой формы автономии курдов в Ираке, с другой стороны, требует автономные права также и для туркоман. Совершенно очевидно, что тем самым Анкара стремится реализовать в Южном Курдистане нечто вроде «кипрского» варианта действий в будущем. Тегеран в своей политике по отношению к Южному Курдистану вместе с рядом действий, согласованных с Анкарой и Дамаском, в значительной степени делает ставку на «шиитский фактор» в Ираке. Ставится задача обеспечить постоянное давление на новые иракские госструктуры и, что еще важнее, воспрепятствовать процессу легитимации автономного статуса курдов в нынешним виде. Резкие, порой неожиданные изменения в шиитской позиции по курдскому вопросу, безусловно, инспирируются Ираном. Использование шиитского фактора иранским режимом ограничено определенными рамками.

Иракские шииты в немалой степени отстаивают интересы «арабизма». Кроме того, среди иракских шиитов немало тех, кто, наряду с арабами-суннитами и курдами, придерживается концепции демократизации страны и решения курдского вопроса. Визит сирийского президента в Анкару и проявленное единодушие в вопросе недопущения реализации автономии курдов показывают, что, как и раньше, все разногласия и противоречия государств, разделивших Курдистан, при обсуждении и реализации антикурдских действий отходят на второй план. В основе политики этих государств по курдскому вопросу лежит принцип, в котором сила ставится выше права. Действия этой, по существу, антикурдской коалиции, к сожалению, не получают адекватного противодействия со стороны демократических стран Запада. Что касается мусульманского Востока, то, за редким исключением, здесь не только не поддерживают справедливые цели курдского движения, но и по ряду причин потворствуют антикурдским акциям. Национальная автономия или федеративная система — беспрецедентное явление на мусульманском Востоке, где есть масса нерешенных этнических вопросов разного уровня и развития. Это, а также попытка решения национального вопроса вне рамок догматики ислама, в условиях подъема ислама, вызывает дополнительные трудности для борющихся курдов.

Процесс нормализации положения в Ираке и становления автономии курдов, как показывает жизнь, — не менее сложная задача, чем свержение диктаторского режима Саддама Хусейна. Он связан с целым рядом факторов как внутриполитического, так и внешнеполитического характера. Принято считать, что автономия курдов является составной частью внутрииракского демократического процесса, его обустройства. Тем самым ее судьба ставится в зависимость от состояния вышеназванных процессов в Ираке. Такая постановка вопроса отражена и в известном лозунге курдского автономистского движения: «Демократия Ираку, автономия курдам!». В теоретическом плане этот лозунг вполне логичен, ибо автономный статус недержавного народа в данном государстве считается проявлением демократизма. Совершенно очевидно, что иракские и иранские курды, выдвигая этот лозунг, тем самым подчеркивали свое стремление не отделиться, а добиться автономных прав в пределах данного государства.

Однако взаимосвязь и очередность автономии и общедемократических реформ в стране нуждаются в некоторой корректировке, ибо курдское автономистское движение вряд ли способно стать решающим фактором демократизации всей страны. Выполнение этой задачи под силу лишь всем общественно-политическим силам страны, вместе взятым. Процесс демократизации иракского общества и понимания правомерности демократических прав курдов требует времени. Бесспорно, одним из важнейших условий успеха этого дела является необходимость изменения политического поведения иракцев. Ведь одно недовольство режимом Саддама и готовность избавиться от него автоматически не создают условий для торжества свободы и демократии, в том числе и в области национального вопроса.

Беда в том, что людей, длительное время находившихся в условиях жесткого диктаторского, тоталитарного режима, привыкших подчиняться тирании и беспрекословно выполнять приказы сверху, нелегко сориентировать в новой ситуации и помочь проявить самостоятельную позицию в судьбоносных процессах обновления страны. В условиях более чем 30-летнего безраздельного господства панарабистского шовинистического режима имело место подчинение правящей партии всей общественно-политической жизни. Членство в партии БААС и беспрекословное выполнение ее установок являлись обязательным условием выживания в любой области. Политика саддамовского режима была противоречивой по своей сути. Жесткой рукой обеспечивая единство страны, правящий режим в действительности раскалывал общество на привилегированных представителей правящего режима (в основном, сунниты), ущемленных по ряду прав шиитов и, наконец, жестоко подавленных в национальных правах курдов.

Из всего сказанного нетрудно заключить, что в настоящее время существует значительная разница между уровнем постдиктаторского курдского региона, его обновления и демократизации, с одной стороны, и остального Ирака, с другой. Это означает, что официальное признание, легитимацию автономного Южного Курдистана нельзя (в известной степени невозможно) ставить в зависимость от демократизации всего Ирака. Прогресс на пути обновления курдского региона реально может стать одним из катализаторов процесса демократических преобразований всего Ирака. Развитие и судьба автономии курдов, главным образом, зависят от степени единства в этой борьбе. Процесс формирования и развития общекурдского национального самосознания достиг значительных успехов. На современном этапе любые значительные события, связанные с судьбой курдского народа, становятся предметом адекватной реакции национальных сил во всех частях Курдистана и курдской диаспоры. К сожалению, внутри курдские распри и конфликты все еще не преодолены, что весьма негативно отражается на развитии национальной борьбы. Фактически остался невостребованным такой важнейший фактор, как одновременно действующие очаги национальной борьбы во всех частях Курдистана. Автономистская борьба курдов в Ираке серьезнейшим образом пострадала из-за расколов в руководстве движением.

В настоящее время Демократическая партия Курдистана и Патриотический союз Курдистана преодолели прежние противостояния и действуют единым фронтом. Однако процесс создания единых властных структур парламента и правительства идет медленно. В зарубежных странах Востока и Запада автономный курдский регион представлен не единым представительством, а двумя ведущими партиями ДПК и ПСК. Следует заметить, что такая расстановка сил в руководстве курдским движением воспринимает весьма негативное и критическое отношение курдских масс. Заявления руководства ДПК и ПСК о скором завершении процесса объединения руководящих органов автономного региона воспринимаются как важный шаг на пути достижения единства ключевого фактора успеха борьбы. Вопрос о форме государственной структуры Ирака и статусе Курдистана вступил в новый этап развития. Как и следовало ожидать, более или менее сносное единство оппозиции переживало заметный кризис после падения саддамовского диктаторского режима. Вынужденная считаться с силой и влиянием автономного региона в период саддамовского режима, арабская оппозиция, особенно шииты, после падения диктатуры стала оспаривать автономные права курдов в федеративном государстве. По известным причинам в этом вопросе им была обеспечена поддержка соседних государств, особенно Ирана. После длительных и ожесточенных дебатов была достигнута договоренность между арабской оппозицией — нынешними членами временного руководства страны и курдами о подписании документа, определяющего план создания новой госструктуры Ирака.

8 марта 2004 г. Правящий совет Ирака подписал документ важного значения Временный административный закон (или Временную конституцию). Этот документ определяет ключевые моменты, на основе которых будет создано новое иракское государство. Острейшие дебаты развернулись вокруг трех ключевых вопросов: федеративного государственного устройства, роли исламского фактора в законотворчестве страны и автономного статуса курдов. Ценой огромных усилий курдам удалось отвергнуть план, который федеративное государственное устройство, основанное на адекватных национальных правах арабов и курдов, заменял административным разделением страны в духе программы «Аль-ля марказия» (децентрализации), неоднократно отвергавшейся курдами еще во времена покойного лидера национального движения Мустафы Барзани. Таким образом, формой решения курдского вопроса в Ираке признается федерация. Значительным препятствием для принятия Временной конституции было предложение духовного вождя шиитов аятоллы Али аль-Систани о включении в текста положения, согласно которому основой всего законодательства должен быть шариат.

После категорического возражения американского уполномоченного Пола Бремера, а также курдов и части арабов, выступающих против теократического характера государства, было принято компромиссное решение: в тексте Временной конституции лишь указано, что не может быть принят никакой закон, противоречащий исламу. Главное достижение по курдскому вопросу признание автономного статуса курдского региона, форма реализации федеративное государство. В плане недопущения произволов и поворота в отношении правового положения курдов важное значение имело положение Временной конституции о том, что постоянная Конституция не будет считаться принятой, если на референдуме ее отклонят две трети избирателей в трех или более областях Ирака. Таким образом, курды, составляющие большинство в северных областях (т.е. в Курдистане), получали возможность заблокировать принятие Конституции, если в ней не будет предусмотрен тот уровень автономии Иракского Курдистана, какого они добивались. Было учреждено суверенное иракское правительство, которое управляло страной с июля 2004 года до свободных парламентских выборов в 2005 г. Предусматривалось, что правительство является республиканским, федеративным, демократическим, плюралистическим и обеспечивает гражданский контроль над вооруженными силами, численность которых к концу 2004 г. доводилось до 40 тыс. чел.

Временный административный закон определял основные направления политики новых госструктур во всех областях страны. Однако не все подробности реализации автономного статуса Южного Курдистана отражены в этом документе. Это означает, что предстоят еще немалые усилия для обеспечения полноценного автономного статуса курдского региона. Так, на наш взгляд, в вопросе административного деления федеративного Ирака Конституция страны должна зафиксировать название не «Курдский регион», а «Южный Курдистан». Правомерность такого определения подтверждается примером целого ряда стран — России, Испании, Великобритании и др.

Для обеспечения безопасности и преемственности курдской автономии важное значение имеет следующее обстоятельство: учитывая уроки прошлого, при которых правящий режим многократно вероломно нарушал соглашения с курдами, а также реальную угрозу со стороны определенных соседних государств автономный регион должен иметь, во- первых, определенное количество вооруженных сил для обеспечения самозащиты, во — вторых, международные гарантии статуса курдов. При обсуждении роли курдского фактора и решении курдского вопроса нельзя не считаться с очевидными уроками прошлого. Невозможно силой оружия решить проблемы четвертого по численности народа Ближнего и Среднего Востока, обладающего высоким уровнем национального самосознания и богатейшими традициями освободительной борьбы. Нерешенность курдского вопроса является фактором нестабильности обстановки как в этом важнейшем регионе, так и в странах, где имеется эта проблема.

И, наконец, необратимая глобализация всех судьбоносных процессов и, в связи с этим, заинтересованность государств региона и мировых держав в стабильности этого важнейшего стратегического и сырьевого региона диктуют необходимость превращения обсуждаемой проблемы в предмет заинтересованности не только курдов, но и международного сообщества.

Шакро МГОИ, профессор, директор Центра курдских исследований