Одним из древнейших племен Передней Азии, сыгравшим ключевую роль в этногенезе курдского народа, являлись и древние кардухи, подробные сведения о которых содержатся в книге «Анабасис» древнегреческого историка Ксенофонта (430-425 –после 355 г.до н.э.).Сатрап (эллинизированное от мидийского слова kshatrapvavan– блюститель области, наместник) Мидии, Фригии и Великой Каппадокии, персидский царевич Кир II в 401 г. до н.э. собрал огромное войско для свержения власти своего родного брата – царя Персии Артаксеркса II.
Отряд греческих наемников численностью около 13 тысяч человек также был присоединен к этой армии. Счастье отвернулась от Кира, и в решающей битве при Кунаксе, на подступах к Вавилону он погиб, а Артаксеркс был тяжело ранен.Уцелевшие греческие наемники числом около 10 тысяч, в числе которых был и Ксенофонт, вынуждены были отступать к Черному морю до Трабзона и далее на запад в Византию, Фракию и Пергам. Отступление греческих наемников вместе спартанским стратегом возглавлял и Ксенофонт, который по итогам этого похода оставил нам любопытные географические и этнографические сведения о Малой Азии, ее древних обитателях. Маршрут греческого отряда проходил по территориям, ныне входящим в Курдистан, и поэтому предоставляет огромный интерес для курдской историографии. По сути, бесценные сведения греческого историка, как рентгеновские лучи, просвечивают отдаленные от нас тысячелетиями темные пласты и помогают освещать древнюю историю Передней Азии.
После поражения Кира IIи его гибели греческий отряд, преследуемый силами царя Артаксеркса II, стал отступать к Черному морю. От района Кунакса вблизи Вавилонии (нынешнего Багдада) отступающие греки дошли до «Мидийской стены», которая была «построена из обожженных кирпичей, положенных в бетон. Ширина ее равняется 20, высота 100 футам[1], а длина, как говорят — 20 парсангам[2]. Она находится недалеко от Вавилона» (1 – II, IV, 12). Мидийская стена была построена в том месте Месопотамии, где реки Тигр и Евфрат ближе всего подходили друг к другу. Восточный ее конец, где впоследствии был построен город Селевкия, упирался в Тигр, а западный — в город Сиппар, мимо которого в то время протекал Евфрат, впоследствии переместивший свое русло далеко на запад. Длина стены доходила до 120 км. Это в сущности был глубокий наполненный водой ров с укрепленным кирпичом, уложенным в цемент земляным валом. Оборонительная стена поперек равнины, выше Сиппара, по замыслу должна была защищать Вавилонию от Мидии. Это заградительное сооружение было построено Навуходоносором II(Набукудурриусур II— 605 — 562 гг. до н. э.), зятем мидийского царя Киаксара, мужем Амитиды, ради которой и были созданы «Висячие сады Семирамиды», впоследствии считавшиеся одним из семи чудес света. Амитиду в Вавилонии любовно называли «Ша-Маран» — «Царица змей», так как мидийцев древние источники называли еще марами. «Шамаран» впоследствии, трансформировалась в «Шамирам», и из-за схожести фонетического звучания позже стали ее ошибочно отождествлять с ассирийской царицей Шаммурамат,[3] жившей за два столетия до нее.
Сиппар уже в древности являлся одним из ведущих городов Двуречья в Шумере. Позже ираноязычные кутии, эламиты и касситы распространили свое влияние и на этот город. В 538 году до н.э. объединенные силы персов и мидян, разгромив вавилонские войска и легко преодолев Мидийскую стену, заняли г. Сиппар, который в период отступления греков уже был заселен мидийцами. Наемники двинулись в путь и дошли до г. Ситтака,[4] расположенный 80 километрах от Тигра, а далее, пройдя через реку Фуска и до города Опис (где вавилоняне в 538 году потерпели поражение от персов и мидян), «прошли по пустыне Мидии» до «деревни Парисатиды, матери Кира и царя» (1 — II, IV, 27). Часть Месопотамии, расположенная по среднему течению Тигра и Евфрата, для греков уже была Мидией, где были расположены деревни царской матери. Выражение «мидийская пустыня» указывает на то, что на этих территориях основным населением являлись мидийцы.
Греки несли большие потери в постоянных стычках с царскими войсками, где «всадники варваров и при бегстве наносили эллинам урон, стреляя на скаку назад» (1 — III, I, 2). Это была излюбленная тактика ведения боя мидийскими всадниками, которую иногда ошибочно называют «скифской»: лук и стрела являются одним из древнейших видов оружия, наряду с дротиком, пикой и пращей. Прирученность коня ираноязычными народами в Передней Азии общепринята в научном мире и поэтому неудивительно, что «тактика стрельбы из лука назад на полном скаку» появилась именно в этом регионе.
Следующим пунктом на пути греческого отступления был большой, оставленный жителями город, называвшийся Лариса и расположенный вблизи Тигра, в котором «в древности … обитали мидийцы» (1 — III, IV, 6 — 8). Это был город — крепость. Ширина его стены равнялась 25, а вышина 100 футам, а протяженность всей окружной стены — 2 парсангам. Крепость была построена из обожженных кирпичей. Под кирпичом — каменная крепида (фундамент) вышиной в 20 футов. Персидский царь в те времена, когда персы отняли власть у мидийцев (при Кире I— 559 — 529 гг. до н. э.), осаждал этот город и никаким способом не мог его взять. Но солнце скрылось за тучу и не показывалось до тех пор, пока жители не оставили города и таким образом город был захвачен (1 — III, IV, 8). Солнечное затмение в этих местах случилось в 556 году до н. э., что подтверждает слова Ксенофонта. Рядом, близ этой крепости, возвышалась каменная пирамида «шириной в 1 плетр[5] и вышиной в 2 плетра» (1 — III, IV, 9). Видимо, эта была гробница кого-то из мидийской знати. Находясь на стенах этой гробницы, бежавшее из ближайших деревень местное население следило за передвижением греков. По мнению ученых, Лариса соответствует сохранившимся до нашего времени остаткам города у Кала.
Оттуда эллины, пройдя в один переход 6 парсангов, дошли «до заброшенной огромной стены. Название города было Меспила;[6] когда-то его населяли мидийцы. Крепида (фундамент) была сложена из обтесанного раковистого камня; ширина ее равнялась 50 и высота тоже 50 футам. На ней была возведена кирпичная стена шириной в 50 и вышиной в 100 футов, а длина ее окружности равнялась 6 парсангам» (1 — III, IV, 10-11). Ксенофонт сообщает, что именно в этот город — крепость «убежала жена царя Мидии, когда персы захватили власть у мидийцев. Осаждая этот город, персидский царь не мог захватить его ни силой, ни продолжительной осадой, но Зевс поразил жителей молнией и таким образом город был взят» (1 — III, IV, 11-12). Видимо, это случилось в 556 году, когда был окружен и город-крепость Лариса, только обороной крепости Меспилы руководила жена Астиага — мидийская царица Ануйш. Крепость фактически была недоступной. Даже длительная осада не дала результатов. И только после того, как осажденных «поразил» молнией «Зевс», участь города была решена. Видимо, под «молнией» надо понимать чуму, холеру или какую-то другую инфекционную болезнь.
Греки находились на расстоянии примерно 400 км к северу от Вавилона. Здесь было много богатых деревень, где греки нашли много материала для тетивы, свинцовых шариков для пращей, много продовольствия: пшеничной муки, вина и ячменя, в большом количестве заготовленного для коней, которые были собраны для сатрапа этой области. Это указывает на то, что основным занятием местного населения было земледелие.
Информация, полученная эллинами от пленных, была для них неутешительной. По их словам, кардухи живут в горах, воинственны и не подчиняются царю. Ксенофонт пишет: «А когда однажды царское войско численностью в 120.000 человек напало на них, то никто из царских солдат не вернулся обратно — столь трудны там условия местности. Однако, когда они заключают договор с сатрапом на равнине, то вступают с ним в сношения» (1- III, V, 17).
После долгого совещания было принято решение пройти через земли кардухов, так как это был самый кратчайший, хотя и опасный, путь. Греки направились на север, в страну кардухов. Эллины продвигались в сторону Торосских гор по узким теснинам, которые курды называют «tangi». Отряд наемников, продвигаясь, старался остаться незамеченным, но в то же время стремился занять горные вершины в целях обеспечения своей безопасности. Появление наемников для кардухов было полной неожиданностью, поэтому они, прихватив с собой жен и детей, бежали в горы. Греки их не преследовали и не предпринимали против них враждебных действий в надежде на то, что кардухи как враги царя не будут препятствовать продвижению эллинов по их земле. Несмотря на все старания, кардухи не шли на контакт с эллинами и не выказывали своего расположения им. Эллины обнаружили в брошенных кардухами домах продовольствие в изобилии и много бронзовых изделий[7], однако, чтобы не настраивать против себя местное население, не трогали имущество жителей.
Авангард греческого отряда вступил в деревню кардухов без стычек с местными жителями. Когда последние эллины уже в темноте спускались в деревню с вершины горы, подъем и спуск заняли у них целый день из-за тесноты дороги. Собрался отряд кардухов и напал на них. Кардухи, будучи сами немногочисленны, убили и ранили камнями и стрелами несколько человек… Ночь эллины провели в деревнях, а кардухи жгли кругом на горах костры и перекликались друг с другом (1 —IV, I, 11). Это были сигнальные огни, предупреждающие о вражеском нападении и призывающие на помощь. На следующий день греки продолжили путь в стычках с кардухами, которые, подойдя на близкое расстояние, особенно в теснинах, стреляли из луков и пращей. У них не было другого оружия. Как пишет Ксенофонт, «кардухи были прекрасными стрелками из лука. Величина их лука равнялась приблизительно 3 локтям[8], длина стрел 2 локтям с лишним; во время стрельбы они натягивали тетиву, наступая левой ногой на нижнюю часть лука. Стрелы их пробивали щиты и панцири. Когда эллины овладевали стрелами, то пользовались ими как дротиками, снабдив их ремнями» (1 — IV, I, 28). Во время нападения кардухи распевали воинственные песни[9]. Подстерегая пришельцев в глубоких ущельях, через которые они должны были пройти, кардухи скатывали вниз камни огромной величины и, натыкаясь на скалы, камни ударялись о них и разлетались на части, тем самым препятствуя проходу эллинов. Грекам удалось захватить двух кардухов в плен: один из них, несмотря на сильные угрозы, отказал эллинам указать им дорогу и был убит на глазах второго, который согласился быть проводником. По его словам, убитый не хотел указать дорогу, потому что у него по пути следования эллинов в деревне имеется замужняя дочь. Убитый боялся за честь дочери и за жизнь жителей деревень. Этот факт показывает, насколько среди кардухов были развиты общественные отношения. После переговоров с кардухами эллины отпустили переводчика, получили тела своих убитых в боях товарищей и обещали не жечь дома. Видимо, кардухи были полуоседлыми, у них были прекрасные дома с богатыми припасами. Эллинов особенно поразило «обилие вина, которого было так много, что его хранили в обмазанных известью ямах»[10](1- IV, 2, 22). После упорных боев, грекам удалось достичь реки Контрита, которая находилась на расстоянии 6 — 7 стадий от гор кардухов и образовала «границу между Арменией и страной кардухов» (1 — IV, III, 1). В течение семидневного нахождения в области кардухов велись непрерывные бои, причем эллины понесли здесь такие потери, каких не причинили им ни царь, ни Тиссафери (полководец Артаксеркс II) вместе взятые (1 — IV, 3, 2). Эллины, перейдя реку Кентрит (соответствует реке Бохтан), вошли на территорию Джезире Ботан — т. н. Восточной Армении, которой управлял зять персидского царя Оронт. Во время отступления 10.000 греков на всем их пути они продвигались по территориям, населенным «ираноязычными» племенами. После области кардухов (Западный Курдистан) эллины также встретили курдские поселения. Академик О. Вильчевский также замечает, что «…и с юга, и с севера от кардухов Ксенофонт встречается с ираноязычным местным населением» (2 — 66).. Из рассказа Ксенофонта становится известным, что границей между страной кардухов и Арменией была река Кентрит, которая находилась на расстоянии 6 — 7 стадий от гор Кардухов. Ширина реки была довольно значительной — около 2 плетра. Это была река Бохтан. В деревнях вдали от реки дома были с высокими башнями[11], и в одной из деревень находилась резиденция сатрапа Восточной Армении Оронта, зятя Артаксеркса. Эллины находились на территории Джезире Ботан. Эллины прошли «в два перехода 10 парсангов, пока не пересекли истоков реки Тигра» (1 — IV, IV, 3). Эта была река Битлис, которую эллины по ошибке приняли за истоков Тигра. Эллины, перейдя хребет Сильван и двигаясь по Мушской равнине, дошли до реки Телебоя (южный рукав Евфрата, Мурадчай), за которым начиналась Западная Армения, где сатрапом был мидиец Тирибаз — друг царя; «в его присутствии никто другой не помогал царю при посадке на коня» (1 —IV, IV, 4). Это был знак наивысшей благосклонности, и по сей день бытующий среди курдов. В войсках Тирибаза были также наемники из халибов и таохов. Эллины следовали по равнине в районе Малазгирда, где были многочисленные деревни. Эллины здесь нашли много мази, так как в обычае эллинов было натираться мазью для эластичности кожи перед тем, как заниматься гимнастикой. А в обычае курдов (медов) — также натираться мазью перед конными упражнениями, фехтованием пикой и саблями, поэтому «в этой стране много мази, которой пользовались вместо оливкового масла. Она приготовляется из свиного сала, кунжутных семян, горького миндаля и терпентина. Были найдены и благовония, изготовленные из них же продуктов» (1- IV, IV, 12). Кроме Ксенофонта об этом сообщают и другие античные авторы. Саллюстий (86-35 гг. до н. э.) писал, что «у Кордуенов производится амомум (amomum) и другие легкие благовония» («Исторические фрагменты» — Histor. fragm.,IV, 18).
После перехода реки Евфрат, где уровень воды доходил до пояса, видимо, в ее верхнем течении, ближе к ее истокам в зоне Эрзерума, эллины под вечер уже в сумерках натолкнулись «перед валом у колодца на женщин и девушек, носивших воду» (1 — IV, V, 7). На их вопрос, кто они такие, «переводчик ответил по — персидски, что они идут от царя к сатрапу» (1 — IV, V, 10). Фонетически знакомая для эллинов речь на самом деле была курдской. «Повествуя о походе объединенных парфянско – адиабенских войск против «восставших» племен в «горные области Карду», Машихазеха говорит, что командовавший этими войсками Аршак был заперт с частью войск в ущелье, «одним из глав восставших, имя которого было Кизо». Имя это носит настолько характерный курдский облик, что… может служить доказательством существования уже в это время курдского языка» (2 – 115).
Старца деревни звали «комарх»[12] (1 — IV, V, 10). Эллины попали, судя по описаниям, в одно из зимовий кочевого курдского племени: «Дома здесь был подземные, с верхним отверстием наподобие отверстия колодца, но широким внизу. Впуски для скотины были вырыты в земле, а люди спускались вниз по лестнице. В домах находились козы, овцы, коровы и птицы со своими детенышами, весь скот питался в домах сеном» (1 — IV, V, 25). Греки с местным населением общались исключительно «через говорившего по-персидски переводчика» (1 — IV, V, 34) и через комарха узнали, что эта страна называется Армения, а соседняя с ней — страна халибов. Поэтому неудивительно, что Ксенофонт говорит о прислуживающих им за столом «арменских мальчиках в варварских одеждах» (1 — IV, V, 33), при этом вкладывая в этот смысл географическое, а не этническое понятие, так как греки постоянно общались с женщинами и девушками, отвечающими их переводчику только «по-персидски» (1 — IV, V— 7, 10) и с комархом, также общавшимся только с «говорившим по-персидски переводчиком» эллинов (1 — IV, V, 34). Греки «арменами» называли союз племен, обитавший в Восточной и Западной Армении (1-примечание 7, стр. 270). Эллины, обманутые комархом, продолжили свой путь по направлению к верхнему Араксу, на восток. После того, как комарху удалось бежать, греки еще семь дней без проводника продолжали путь по направлению на восток и достигли верховья реки Аракс, который в этих местах носил название Фазис. Рассказ Ксенофонта в данном случае расходится со сведениями, сообщаемыми Диодором. По Ксенофонту, греки, дойдя до Фазиса, встретили на своем дальнейшем пути халибов, а по Диодору (XIV, 29) — хаев и фазианов, и пришли затем в халдейскую область. Эти названные Диодором хаи и есть, видимо, предки нынешных армян, самоназвание которых — «hay».
Эти строки написаны о событиях, происходивших в 401 г. до н. э. Устойчивый быт и архаичность рода — племенных отношений способствовали их «замораживанию» и «законсервированию» на долгие столетия среди курдских племен. Несмотря на тысячелетия, быт курдов мало изменился. Особенно это было характерно для быта кочевых курдов. Вот некоторые письменные материалы по описанию курдских жилищ. Армянский исследователь К. Хачатуров пишет: «В январе 1886 г. я ехал из Кульпа в Кагызман. Дороги были занесены снегом,… вдруг мы услышали лай собак вокруг нас. Очевидно, мы приехали в курдский зимовник, хотя вокруг нас не было видно ни одного дома. Я остановил лошадь и начал ждать появления курдов; не прошло и пяти минут, как прямо из-под ног моей лошади, с лучиною в одной руке, вышел курд. Это меня сильно удивило: я думал, что попал в заколдованное царство… Оказалось, что лошадь моя стояла на крыше избы того курда; перед лошадью на полтора аршина внизу находилась дверь… нас впустили в хлев. Здесь в «миян» (отгороженное место, отдельно от ясель) на войлоках сидело около 15 курдов. Камин горел, на котором хозяин избы, Омар — ага, варил кофе. Прежде всего хозяин угостил нас кофеем, после чего подали ячменный хлеб, который печется у курдов на саджах, кислое молоко и сыр» (события происходят в зимовнике на берегу маленькой речки. Омар — ага был из племени джунуки (джюнуки) (3, 67-68). Устройство курдской землянки К. Хачатуров описывает так: «Зимою (курды) живут в своих селах, так называемых зимовниках. Хижины их устраиваются следующим образом: в земле выкапывают один четырехугольник для семьи и другой, большой, для коров, лошадей и пр.; потом кладут на эти ямы балки, сверху солому или сено и засыпают землею; с одной стороны приделывают широкую дверь, служащую для входа как для людей, так и для животных, и вот изба курда готова. В одном углу хлева маленькое место отгораживается от животных, и по вечерам курды собираются туда и ведут бесконечные разговоры о разных разностях, начиная с овец и кончая политикой» (3, 66-67). Российский исследователь А. Е. Хань-Агов в конце XIXв. в Эчмиадзинском уезде Эриванской губернии также описывает характерную для курдов землянку: «землянка курда представляет собой яму, в которой располагается вся его семья и сохраняются съестные припасы и домашняя утварь. Посередине землянки устраивается очаг, над которым проделано в крыше отверстие для прохода света и выхода дыма» (4-359). Для Кавказского Курдистана также был характерен такой тип жилищ. Газета «Заря Востока» писала о жилище курдов: «Живут курды в землянках, где ютились их отцы и деды» (5). А. Алекперов, видный азербайджанский этнограф, писал о Кавказском Курдистане: «В горах Курдистана до последнего времени можно было видеть остатки самых архаичных типов жилищ, как пещеры и землянки» (6-46).В Закавказье был распространен и такой тип жилища, как «карадам» — в Азербайджане и северо-восточных отрогах Малого Кавказа, которые являлись жилищами земледельческо-скотоводческого населения, которые в большинстве своем не были рассчитаны на житье в них летом. Стены в таких жилищах не строились, а заменялись естественным срезом грунта. Карадамы часто начинали строить с крыши, которая представляла собой пирамиды из поваленных одно на другое бревен, и покрывалась слоем земли. Иногда толщина такой «крыши» доходила до 1 метра. Окон, специальной трубы или дымохода для особой печи, приспособленной к этому жилью, также не было. Костер раскладывался посредине комнаты под отверстием в середине крыши. Такие дома строились обыкновенно на откосе гор. Иногда стены строились из сложенного дикого камня (6-48).
Такие типы архаичных жилищ были широко распространены по всему ареалу проживания курдских племен, включая и Закавказье. Армянские источники, описывая курдское жилище, также стремиться видеть в них «армянское». К примеру, М. С. Шагинян в одной из сел Азизбековского (ныне Вайк) района также в курдской землянке пытается видеть древнее «армянское глхатун»: «Мы стоим в просторном, изрытом птицей дворике и видим два дома, — два дома, поставленных рядышком… Одному 160 лет! Другому всего несколько лет. Но правильнее было бы сказать, что первому дому не 160 лет, даже не 1.600 лет, а много больше. Перед нами древний «глхатун» или «хацатун» — черное земляное жилье. Вход в него поддерживается двумя кривыми столбами, между которыми висит плотная дверь на замке. Окон нет. Земляное жилье имеет лишь верхнее дымовое окошко над вырытым в полу очагом, называемым по-армянски «тондыр» или «тонир». В таких темных «глхатунах» тысячелетиями жили поколения армянских крестьян… Была еще комната в «глхатуне» — древний «о’тах», горница для гостей, открытой своей стороной примыкавшая к коровнику, чтобы зимою теплое дыхание скотины грело помещение. В «отахе» … в долгие зимние вечера собиралась семья, зажигали коптилку, женщины пряли, мужчины беседовали; сюда заходил деревенский гусан, или сказочник…» (29,139-140). Хотя на предыдущей странице своей книге М. С. Шагинян, противореча самой себе, пишет, что именно «после взятия Еревана Паскевичем персидские армяне стали сотнями переселяться на территории русской Армении… И сто шестьдесят лет тому назад сюда перебрались крестьяне со своим скарбом и скотом» (29-138). Следует отметить, что в названиях «армянского жилища» глхатун присутствует древнеиранское thauma, от которого произошло армянское «тун» (глха-тун — «земляной дом»). На курдском gil— означает глина (7-551), kиl— летний домик, беседка (7-542), которая сравнима с русским «келье». Наличие в курдском языке таких слов, как gilaw — земля, смешанная с водой, глина, gilxorke— земляной червь, gilkar — гончар, мастер по обмазыванию глиной стен, потолка, штукатур (7-551), gilkarо — гончарное ремесло, обмазывание глиной стен, потолка, оштукатуривание, gilko— холмик на могиле, могила, gilmitik— ком, комок глины, грязи, gklincan— место выемки глины, карьер, gileban— слой глины, покрывающий кровлю, глиняная кровля, gilesipо — (буквально) белая глина, мел, мелок, пудра, gileser — очищенная, мягкая глина, используемая для мытья головы, gilоn— глиняный, сделанный из глины, gilоne— глиняная посуда, гончарные изделия; глиняный кувшин с тупым носиком, gilкne— глиняная чаша, глиняный кувшин (7-552) указывает на то, что «армянский гылхатун» не что иное, как перенятое у курдов курдское «земляной дом» в смысле «летний домик». На персидском (фарси) слово gil также означает «глина» (30-300). Также это слово близко и сравнимо с русским «глина». В то же время в армянском языке отсутствует это слово, а это в свою очередь означает, что «глхатун» — в качестве понятия «земляной дом» принято ими от курдского языка. Тем более, что такие типы жилища не были чужды полукочевым и оседлым курдам. «У куртин постройки представляют один обширный сарай с двумя-тремя подразделениями», — вот какую характеристику курдского жилища бывшего Ахальцихского пашалыка дает русский исследователь XIXв. Х. А. Вермишев (31-39).
Это касается и слово «тондыр, которое и в далекой Индии — «тандур». Современной науке об индо-иранских этнических связях хорошо известно и поэтому тяжело будет представить, что именно армяне весь иранский и индийский этнический мир научили этому слову.
Тан/д/ур (tendыr/tenыr) — своеобразная печь для выпечки хлеба. Жители земледельческого общества Кала’ат Ярмо (на территории южной (иракской) части Курдистана) еще в V тысячелетии до н.э. обладали искусством изготовления настоящих сосудов из глины. «Самое большое, чему они научились в деле использования глины как материала для сосудов, было изготовление своеобразных «бассейнов» или чанов, сделанных следующим образом: сначала в земле выкапывалась яма, затем ее тщательно обмазывали глиной, потом в яме разводили огонь и таким образом придавали ее станкам водонепроницаемость и твердость» (32-127). В таком своеобразном сосуде можно было хранить не только сыпучие вещи, но и воду, молоко, маст, сыр, творог, топленое масло и т. п.
В этих чанах-бассейнах, после того как полностью выгорало древесное топливо или кизяк, еще долго сохранялось тепло, а стены долго остывали. Со временем люди научились использовать с пользой и это тепло и горячие стенки этих сосудов, а приделывание к этому подземному сооружению боковой вытяжки под углом со дня на поверхность окончательно и завершила облик нынешнего тан/д/ура. На современном курдском языке tenозначает «тело», «корпус», «туловище», «плоть»; dыr— «далекий, дальний, отдаленный» (7 — 159, 282). Это слово сравнимо с другим курдским словом dinbоn, где bоn— «приближающий»; отсюда и буквально «дальновидный» — бинокль. Поэтому можнобыло перевести это слово тан/д/ур как «длинное тело». Возможно, тан/д/ур искаженное «тонар» (тонур), где «ар» — на курдском означает «огонь, тепло», отсюда и «теплое (или огненное, горячее) тело». Во многих индоевропейских языках «тен» означает скрытую спираль для обогрева, что также сближает значение этого слова с тан/д/уром.
Тан/д/уром пользовались и оседлые, и кочевые, и полукочевые курды. Полукочевые и кочевые курды, кроме зимовок, в летовьях на местах долгого (от одного до трех месяцев) летовья — пастбищах также имели эти хлебопекарни подземного типа. Осенью, прежде чем возвращаться на зимовки, курды эти тан/д/уры засыпали кизяками и сверху укладывали плоские камни, чтобы их не затопило или не разрушались, и оставляли до следующего лета. Как правило, одного тан/д/ура хватало на несколько семей, которые хлеб пекли по очереди. Эти семьи, в промежутках времени, когда кочевали от места зимовок до места родового или племенного летовье, на местах временных стоянок (от одного до нескольких дней, даже недели) пекли хлеб на так называемых «чар-гюша» (четыре плоские камня вертикально образовывали очаг, где разводили огонь и на стенках этих раскаленных камней пекли лепешки) или же на сел’ах (от слова сал — плоский, — камень или толстый железный лист, или противень полусферической формы), где пекли хлеб на нужды семьи на день или два. Курды, особенно кочевые и полукочевые, играли свадьбы на горах, в летовях и чар – гош или сель не смогли бы обеспечивать потребность наплыва гостей в потребном количестве хлеба и на помощь всегда приходил тан(д)ур. Общеизвестно, что персы на территории Иранского нагорья появились в VIIвеке до н. э. и армяне это слово не могли перенять у древних иранцев не раньше VIIв. Попытка выдать за армянское исконно курдские слова oda (комната, гостевая)(«о’тах»), тан/д/ур («тондыр») и персидско-курдское gosan/ozan («гусан») — сказители и рапсоды, рассказчики эпических преданий, также лишены оснований.
Поэтому очевидность того, что эти архитектурные особенности жилища также были приняты армянами от своих ближайших соседей курдов не должно вызывать сомнений.
Таким образом, в примерах описания землянок у курдов в различных местах их обитания и различными авторами, включая и армянских, видим их полную схожесть с описанием землянки у Ксенофонта.
В курдской землянке «хранились также пшеница, ячмень, овощи и ячменное вино в кратерах. В уровень с краями сосудов в вине плавал ячмень и в него воткнут был тростник, больших и малых размеров, но без коленцев; кто хотел пить, должен был взять тростник в рот и тянуть через него вино. Не смешанное с водой, вино было очень крепким, но для людей привычных это был очень приятный напиток» (1 — V, IV, 26-27). Судя по описанию Ксенофонта, греки впервые в жизни употребляли пиво, которое называли «ячменным вином». Курды пиво называют «авджо» — avco,где аv— «вода» и cо (джо) — «ячмень» (7 — 41, 174). Среди зороастрийцев имел место культ хаомы и обряды, связанные с ее употреблением. Согласно Авесте, хаома – золотистого или желтого цвета, имеет побеги, растет в горах. Хаома – наркотический (хмельный) ритуальный напиток. Хаому сперва замачивали в воде, затем толкли в ступке, выжатый сок смешивали с молоком и ячменными зернами и оставляли бродить на несколько дней (28 – примечание 1 к стр.148). В этом описании мы видим процесс изготовления пиво. Древние курды, занимаясь земледелием и скотоводством, ведя полукочевой образ жизни, возможно, по воле случая и обнаружили приятный вкус бродившего в воде ячменя и позже уже сознательно стали приготавливать «авcо» (пиво). Это пиво сохранялось в глубокой глиняной посуде, которую Ксенофонт и называл «кратерами».
Еще с древнейших времен оседлые и полукочевые курды занимались «хлебопашеством столько, сколько им нужно для собственного продовольствия и для соломы» (8 — 23). Во время своего похода на Урарту, в «Страну Армарили», расположенную восточнее города Тушпа (современный г. Ван в Северном Курдистане) ассирийский царь Саргон в 714 г. до н. э. в своей победной реляции писал: «… их польные амбары открыл и обильным ячменем их, без счета, накормил свое войско. Урожай, надежду людей его, и солому, жизнь скота его, я сжег кострами…» (9 -329). Зимой солома была бесценным кормом для скота. Ячмень был главным злаком курдов. Курдистан всегда славился производством пшеницы и ячменя, особенно так называемого черного ячменя, пользующегося большим спросом на мировом рынке. Этот ячмень вывозится в страны Западной Европы, где он идет на приготовление лучшего пива (10-192). Пшеничный хлеб могла себе позволить только родоплеменная знать, но и она в основном употребляла ячменные лепешки. Такую картину мы наблюдаем даже в XIXвеке в рассказе К. Хачатурова о главе племени джюникан Омаре-аге, который угостил своих ночных гостей «ячменным хлебом, который печется у курдов на саджах» (3-68). Область, заселенная кардухами, определяется довольно точно благодаря сведениям, сообщаемым Ксенофонтом. Южная ее граница проходила по Курдистанским горам в том месте, где эти горы вплотную подступили к Тигру. На севере область кардухов граничила с Арменией по течению притока Тигра Кентрита (современная река Бохтан). Таким образом, кардухи населяли гористую область Западного Курдистана (1 — см. примечание 3 к книге IV).
У Страбона также имеются сведения о кардухах. По его сообщению, «поблизости от Тигра находятся области гордиеев, которых древние называли кардухами; города их были: Сариса, Саталка и Пинака, весьма сильная крепость с тремя кремлями, обнесенными каждый особой стеной, так что они образуют как бы тройной город… Страна эта богата пастбищами и растительностью настолько, что в ней произрастают вечнозеленые деревья и душистые растения амом (amomum subulatum— Л. М.). Здесь водятся также львы, добывают нефть[13] и камень гангитид[14], от которого убегают пресмыкающиеся» (11 — XVI, I-24).
По сей день, о языковой принадлежности кардухов существуют различные, порой взаимоисключающие друг друга мнения. Академик И.Дьяконов, видя в гордиенах кардухов писал, что «хурритами,судя по суффиксу — uhе, — были еще во второй половине Iтыс. до н. э. и kardoъxoi— жители гор между озерами Ван и Урмия и по Верхнему Забу, они же ukkaiaписем из Кюнджика. Можно предпологать, что матиенами в собственном смысле назывались именно забские и приурмийские хурриты и что это название лишь перенесено у Геродота по анологии также на родственных им верхнеевфратских хурритов (I, 72, 202 и VII,72) (13-61). Новое Вавилонское государство (ок. 1741 – 1165 гг. до н. э.) ираноязычных касситов называлось Кардунаш (Кардуниаш) или Кар – Дуньяш. Aккадская орфография этого названия— Kar – d – Dun – ja – as, где касситское слово jas переводится как «земля»(12 — 127), которое сохранило свое значение и всовременном курдском языке и дошло до наших дней в форме курдского словаax,также в значении – земля (26 – 1144; 27 – 38).Отсюда и значение названия страны Кардуниаш — Земля КАРДУ(А).
Немецкий историк Эгон фон Ельктедт пишет, что слово Kardunas… «заново нас направляет к действительности построения некоторых согласных букв. Эти согласные буквы k – r – d точно соответствуют порядку построения согласных букв в слове k — u — r — d – a – n. В словах KARDUNAS – GURTI – KARDUCHI – GORDIENEпоследовательность согласных букв одинаково» (24 – 83).
Касситский царь Агум II(1593 – 1574 гг. до н. э.) называл себя «царем Кашшу и Аккада, царем обширной страны Вавилона, который поселил много людей в Ашнуннаке (территория по долине и низовья Диалы — Л.М), царем Падана (Падир – в северных горных окраинах Элама – Л.М.) и Алмана (Альман, Хальман, Хольван – предгорье Загроса по дороге вверх по реке Дияла – Л.М.), царем страны Гути» (25 — 87), что указывает на то, что власть касситского царя распространялась на страны верхнего Евфрата, а также и на области, лежащие к востоку от Тигра.Территория области кардухов Ксенофонта также входила в состав страны Кардунияш. Академик И.М. Дьяконов пишет, что «по крайней мере во IIтысячелетии до н.э. , там, согласно надписи Салмансара I, кутии обитали, между прочим, на территории от Уруатри (племенной союз на Армянском нагорье, к западу от озера Ван и у этого озера) до Кутмухи (верхней части долины реки Тигра); таким образом, долина реки Бохтан входила тогда в их территорию» (12 – 128). Спустя почти тысячи лет, в долине реки Бохтан мы видим тех же ираноязычных протокурдов кардухов.
На основании вышесказанного можно с уверенностью утверждать, что кардухи, как и касситы, были ирано-язычными и впоследствии сыграли важную роль в этногенезе курдского народа.
Во время похода греческих наемников через земли кардухов мы видим население, с которым свободно общается переводчик эллинов и, помимо упоминаний в рассказе Ксенофонта «о персидском», сообщения о других языках отсутствуют. Он же называет собственным мужским именем «Кардух» одного из начальствующего над обозами в мидийских войсках тылового начальника (14 — VI, 111, 30). Видимо, это не случайно: мужское имя начальника обоза мидийских войск имеет этническую подкладку и прямо указывает на родство мидийцев с кардухами. Первоначально название «Кордуена» охватывало территории области Джезире Ботан, и с ростом усиления влияния курдских племен это название в дальнейшем распространилось и на остальные территории проживания курдов — Курдистана.
В середине XIXвека по административному делению Османской Турции Курдистан состоял из «лива Дерсим, Муш и Диарбакыр» (8 – 71). Как правило, под Курдистаном армянские источники XVI—XVIIIвв. подразумевали часть Османской Империи, охватывающую вилайеты Ван, Битлис и Диарбакыр. Эти зоны как раз и считаются сложением ядра курдского этноса. Курды жили на этих землях с древнейших времен. Как мы убедились, основными населением так называемой «Западной Армении» были говорящие «по–персидски» жители. Ведь не случайно, что сатрапами и «Восточной» и «Западной» Армении были именно ираноязычные Оронт и Тирибаз, носящие мидийские имена. Эта указывает и на доминирующую роль ираноязычного, в том числе и курдского этноса, в этих регионах. Можно предположить, что «Гордуена (Кордуена)» по древнегреческим и «Кордрик (Кордук)» по древнеармянским источникам входили в рамки вышеуказанных областей, так как область проживания курдов была гораздо шире и была по древнеармянским источникам известна под названием «Корчайк».
Кордуена (Кордрик, Кордук) и Агцник (Алдзник), Дасн — как мы убедились — населялись этнически курдами и как полунезависимые царства управлялись своими курдскими царьками (15, 39 – 40).
Азербайджанский ученый М. И. Шамси, рассматривая в курдах потомков кардухов, писал, что кардухи жили на территории Муша и Диарбакыра (16 — 49). П. Лерх курдские племена лейгун, могри, хартуши считает потомками ксенофонтовского Кардуха, живущими на севере от Хаккари (8 — 67). Академик О. Вильчевский также писал про «…область, населенную племенами кардухов — народом, непосредственное участие которого в этногенезе нынешних курдов кажется настолько общепризнанным, что в ряде случаев кардухи просто именуются курдами…» (2 — 58). По его словам «…кардухи, говорившие на одном из местных языков и населявшие горную область, известную затем под названием Гордиены (у Страбона) или Кордик (у армянских авторов), этот этнический термин рядом ученых обычно сближается с названием нынешних курдов, а сами кардухи считаются предками курдов» (2 — 66). Известный армянский просветитель Х1Х века Х. Абовян сопоставлял этнонимы «кардух» – «Кордук» – «Корд» – «Курд» (17 — 99). И. Шопен, русский исследователь немецкого происхождения, по поручению царских властей в 1828 – 1836 гг. проводил описание населения Эриванской провинции и Нахичевани. Он писал о курдах так: «…курды (древние кардухи) составляют первобытное племя, найденное Гайком (согласно армянской легенде праотец армян) во вновь занятых им странах при Аракских … нельзя не признать курдов старейшими автохтонами страны. Это те самые кардухи, о которых повествует Ксенофонт…» (18 — 526). Шопен считал курдов автохтонами по отношению к населяющим данную область армянам и всему «мусульманскому населению» (18 — 540). Бэл, шотландский врач, секретарь английской миссии в России писал: «… сей народ весьма древен, и думаю, тот самый, коего Ксенофонт называет кардухами» (19 — 397-398). Клавдий Птоломей указывает, что «соседние с областью кадусиев земли занимают кардухи…» (VI, II, 5). Общеизвестно, что кадусии — предки современных талышей, большинство которых и в настоящее время живет на юго-востоке Северного Азербайджана, на севере Ирана по Каспийскому морю и в Талышских горах. Кардухи (курды) могли бы территориально более тесно соприкасаться с кадусиями (талышами) только в зоне слияния рек Аракса и Куры, то есть в Муганской степи, которая еще в ХIХ веке считалась провинцией Курдистана (19 – 397) и, напомним, свое название получила от племени миков, родственных пактиям (бохту), передавших свое название степи Муган (20 — 394). Курдское племя бохту, передавшее свое название на Джезире Ботан и по сей день живет на землях своих древних предков. Американский историк из Калифорнии Вадие Джваидех более категоричен в своих суждениях: « Кардуки или же кордоуи, некогда жившие на тех же землях, что и современные курды, пусть будут хоть семитами или даже из числа местных древних насельников, уже этот факт нас подводит к неизбежному выводу об идентичности этих людей и их принадлежности к единому народу» (21 – 25). Общеизвестно, что Александр Македонский со своими войсками, спустя столетие совершил поход против ахаменидского царя Дария (334-331 гг. до н. э.) по тому же пути, по которому отступали десятитысячный отряд греков Ксенофонта. Одну из гор в районе Ханкурк, в горной гряде Загрос, севернее горы Авдал Кови, где прошли войска, курды до сих пор называют «Далампер». Согласно бытовавшей среди курдов легенде, гора носит имя одного из полководцев А. Македонского, погибшего в пути и похороненного на той же горе. Возможно, его звали «Dalamperos». Примечателен сам факт существования среди курдов такой легенды — отголосок той далекой эпохи, события которой веками могли сохраняться в памяти народа, сумевшего так долго жить на одной и той же территории.
Используемая литература:
1. Ксенофонт. Анабасис. Москва – Ленинград, 1951.
2. О. Л. Вильчевский Введение в этническую историю курдского народа. АН СССР, 1961.
3.К. Хачатуров Курды, черты их характера. Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Выпуск 20. Тифлис, 1894.
4. А.Е. Хан – Агов. Экономический быть государственных крестьян в Эчмиадзинском и Сурмалинском уездах Эриванской губернии. Материалы для изучения экономического быта государственных крестьян Закавказского края. Том 3. Тифлис, 1887.
5. «Заря Востока», № 483, 22 января 1924 г. Статья «Очерки нашего края. Курдистан».
6.А. Алекперов. К вопросу об изучении культуры курдов. АН СССР, труды Азербайджанского филиала, том 25. Историческая серия, Баку, 1936.
7. Курдско – русский словарь (сорани). Москва, 1983.
8.П. В. Лерх. Исследования об Иранских курдах и их предках, северных халдеях. Книга 1. Спб., 1856.
9.И. М. Дьяконов. Ассиро – Вавилонские источники по истории Урарту. Вестник древней истории. 1951. № 2.
10. О. Г. Герасимов. От гор Синджара до пустыни Руб – эль – Хали. Москва, 1974.
11. Страбон. География. Москва, 1994.
12. И. М. Дьяконов. История Мидии. Москва – Ленинград, 1956.
13.И. М. Дьяконов. Арийцы на Ближнем Востоке. Конец мифа (к методике исследования исчезнувших языков). Вестник древней истории, 1970. № 4.
14. Ксенофонт. Киропедия. Москва, 1976.
15. Дружба, 2001. № 12.
16. М. И. Шамси. Книга Шараф хана Бидлиси «Шараф — наме» как источник изучения истории курдского народа. Баку, 1972 (на азербайджанском языке).
17. К. И. Мирзоев. Исторические судьбы курдской литературы. Алматы, 1996.
18. И. Шопен. Исторический памятник состояния Армянской области в эпоху ее присоединения к Российской империи. Спб., 1852.
19. Путешественники об Азербайджане. АН Аз. ССР, Баку, 1961.
20. Н. Г. Адонц. Армения в эпоху Юстиниана. Ереван, 1971.
21. Wadie Jwaideh. Kurt milliyetciliginin tarihi, kokenleri ve gelisimi/,
22. М. Н. Погребова. Закавказье и его связи с Передней Азией в скифское время. Москва, 1984.
23. В. П. Никитин. Курды. Москва, 1964.
24. Egon Von Elckctedt. Ilk зaglardan gьnьmuze. Turkler. Kьrtler. Iranlilar. Istanbuli, 1993 (на турецком языке).
25. В.И.Авдеев.История Древнего Востока. Москва, 1948.
26. Tьrkce – kьrtce sozlьk.
27. D. Izoli. Ferneng.
28. Авеста в русских переводах (1861 – 1996). Санкт Петербург, 1998.
29. Мариэтта Шагинян. Путешествие по Советской Армении, Молодая гвардия, 1951.
30. Словарь арабских и персидских слов. Баку, 1984 г. (на азерб. яз.).
31.Экономический быть государственных крестьян в Ахальцихском и Ахалькалакском уездах Тифлисской губернии. Материалы для изучения экономического быта государственных крестьян Закавказского края. Том 3, часть 2. Тифлис, 1886.
32. Всемирная История. Т. 1. М., 1955.
33.А.Е. Хан – Агов. Экономический быть государственных крестьян в Эчмиадзинском и Сурмалинском уездах Эриванской губернии. Материалы для изучения экономического быта государственных крестьян Закавказского края. Том 3. Тифлис, 1887.
Лятиф Маммад
Журнал «Дружба» (Dostani). Москва. 2002. № 13.
[2]парсанг =5940 м, авестийское «фрасанг».
[3]Шаммурамат — жена ассирийского царя Шамшиадада, после смерти которого она стала регентшей при несовершеннолетнем сыне Ададнерари III (809 – 782 гг. до н. э.).
[4]Саталка, город кордуенов, упомянутый и Страбоном ( XVI, I, 24).
[5]плетр =29,60 м
[6]Ученые локализуют Меспилу на месте старой ассирийской Ниневии, развалины которой найдены вблизи нынешнего города Мосул в Южном Курдистане. Название «Мосул» восходит к «Меспила», хотя ее и переводят с арабского как «мост» («проход»). Хорошо известно, что в V веке до н. э. Мосул называли «Машбалу», созвучной с Ксенофонтовским «Меспила». Некоторые исследователи переводят «Машбалу» с арамейского языка как «низкое место». В таком случае напрашивается вопрос, каким образом «Ниневия» — арамейское название города после ее завоевания мидийцами в
[7]Эллины обращали внимание на обилие в домах кардухов высокохудожественных бронзовых изделий. Это свидетельствует о непосредственной связи кардухов с культурой так называемой «луристанской бронзы», расцвет которой приходиться к IX – VII вв. до н.э. Область Луристан охватывает район центрального Загроса от Керманшаха на севере до Бадреха на юге и от Хоррамабада и Нихавенда на востоке до Чавара на западе. Культура луристанской бронзы охватывает период от III тысячелетия до н.э. до Ахеменидского периода и непосредственно связана с ираноязычными касситами; «… довольно широко распространенная точка зрения относительно этнической принадлежности создателей луристанских бронз состоит в том, что решающим импульсом в формировании этой культуры послужил … части ираноязычных племен, появившихся на территории Ирана, скорее всего мидийцев» (22 – 171). Найденный клад недалеко от современного местечка Зивие в Иранском Курдистане и другие находки в разных регионах Курдистана рассеивают последние сомнения на сей счет.
[8]локоть=44,40 см.
[9]На эту особенность характера курдов указывали и более поздние авторы – исследователи, пишущие о курдах. О том, что курды во время боя идут в атаку с песней или под пение певцов–музыкантов (дангбежей), есть и песни – лавджи среди самих курдов. В одной из них поется о военном столкновении между курдами и турками: «Пусть к нам придет поэт, он воодушевит сражающихся» (23 — 367). За тысячелетие курды сложили и особую воинственную музыку «Сияри» («Джанги»), которую играли во время кавалерийской атаки. Автор сам был свидетелем, как на курдской свадьбе во время конных состязаний под музыку «Сияри» не выдержал бешеного ритма музыки самый горячий конь и пал замертво от разрыва сердца.
[10]Курдистан всегда славился своим виноградом. Как пишет академик О.Вильчевский, «Мукринский Курдистан, являющийся в наши дни житницей для соседних областей Северного Ирана, вместе с тем является одним из районов высокоразвитого садоводства и виноградароства, здесь возделывается более двадцати различных сортов винограда» (2 — 58). Среди виноградных сортов Курдистана наиболее известны marzone, haburi, hevidi, drejik, shi, hoher, reshi (dimbo, zeytuni, tllie hatuna), mezini, ezazi, gul – guli, hemisie (sor, spi), kongr, duveran, heftveran, yekdendik, bedendik, jibini, tehnevi (spi, resh), bilbili и другие. Курдские названия всех перечисленных сортов винограда, указывает на то, что все они были выведены в курдской среде и на местной почве. И широко распространенные среди народов Передней Азиии и Закавказья ирано – курдские названия некоторых спиртных напитков, например, вино («sherav(b)» – букв. «вода распри») и водки («arag» – букв. «огненная вода», «горячительный напиток»), дословный перевод с курдского языка названия пиво («avco» – «ячменная вода», «ячменное сусло» ) уже говорят о многом. Название молодого бродящего вина первача (от курдского car — раз, первый раз, вначале (7-169) и оставаться (7-607) в язык наших соседей перешел с курдского: маджар у армян и маджари у грузин. Даже всем общеизвестное слово «тамада» — и то курдское: tema – желание, намерение, распоряжение (7 — 158) и глаголь «da» — дать, что буквально означает «распорядитель». Только насильственная исламизация курдов отделила их от древнего искусства виноделия, свидетелями которой и был десятитысячный отряд эллинов Ксенофонта.
[11]Эллины находились на территории Джезире Ботан. Спустя тысячелетие такие дома с высокими башнями и по сей день составляют характерный облик архитектуры этого края благородных мужей. Петр Лерх писал, что «В альпийской стране племени Хаккари и в Карсандаге селения курдов делают более приятное впечатление. Дома… построены здесь из кирпичей сушеных на воздухе, без всякого цемента; кровли плоски, из бревен, покрытых смесью из глины с грантом. … Вместе с тем кровли окружены бруствером для защиты и нередко имеют маленькие башни, о которых упоминает уже Ксенофонт» (8 — 23).
[12]«Комарх» — происходит от мидийского слова kome (поселение). Геродот первого мидийского царя Дейока рисует в качестве «владыки» (старейшины) поселения kome (12 — 189). На современном курдском языке komal — означает группа, общность людей, коллектив, общество, организация, сборище, толпа; komele – группа, союз, партия, собрание, заседание, скопление (7 — 523); komelо — общественный, групповой, коллективный (там же). На диалекте сорани это слово сохранило свое значение и как «республика» (komar) (7 — 522). Также выражение «koma male» на диалекте курманджи по смыслу означает «Члены семьи (дома)». На древнегреческом языке также есть слово коmе, который переводится как «волосы» (11 — примечание 1 к главе 2 книге 12) и «коmа» – «глубокий сон». Общеизвестно, что слово «комета» – греческого происхождения и означает «волосатый». Таким образом, курдское происхождение слова комарх очевидно.
[13] На территории области Джезире Ботан, в зоне города Батман, ныне добываеться 70% турецкой нефти.
[14]«гагат», упоминаемый Плинием (X, 3; XXXVI, 19).
You must be logged in to post a comment Login
Leave a Reply
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.
