Вышла новая книга Амарике Сардара — «Жажда жизни»

Шла первая мировая война. Она пришла и проникла в каждую деревню, в каждое селение, расположенное на линии фронта между Россией и Турцией. Друг против друга поднялись не только государства, но и те народы, которые еще вчера были друзьями и добрыми соседями. Но самым ужасным было то, что курдский народ оказался разделенным на два лагеря: один был по одну линию фронта, другой – по другую. И сложилось так, что курды, хоть и поневоле, но все же начали истреблять друг друга.
В тот день русские войска и группы армян-добровольцев отбили у турок большую деревню. Тайо и Худо воевали в одном из таких армянских отрядов, и когда деревня была взята, они вместе с остальными солдатами рассыпались по всем улицам и закоулкам, проверяя, не осталось ли нигде вооруженных людей, способных оказать сопротивление. Немного побродив по опустевшей деревне, Тайо и Худо наконец остановились около одного дома на окраине. Дверь дома была настежь открыта, и оба, осторожно оглядываясь, вошли внутрь. Дома никого не было. Все двери комнат тоже были отворены, все, кроме одной небольшой двери.
— Что это за дверь? – спросил вполголоса Худо у товарища и кивнул в ту сторону.
— Не знаю, — пожал плечами Тайо и прикладом винтовки ударил по двери. Дверь не поддалась. Оба удивленно посмотрели друг другу в глаза, и у каждого мелькнула мысль, что тут что-то не то.
— А ну-ка, подержи, — и Худо протянул Тайо свою винтовку, потом немного откинулся назад и так сильно ударил ногой по двери, что она сорвалась с петель и с грохотом ударилась об стенку. Худо забрал у Тайо свою винтовку и сказал:
— Ты пока постой тут, а я пойду посмотрю, что там такое. Как только услышишь выстрелы, приходи мне на помощь.
Худо, пригнувшись, вошел внутрь, а Тайо, держа винтовку наготове, застыл у порога.
Внезапно изнутри раздался такой истошный крик, что Тайо, уже не дожидаясь выстрелов, кинулся на шум. Это был небольшой загон для ягнят, где, забившись в углу, дрожали от страха две молодые женщины. Худо же, опустив приклад своей винтовки на землю и держась за дуло, невозмутимо стоял посередине загона.
— Умоляю вас, пожалейте, не убивайте нас, — с плачем сказала по-курдски одна из женщин.
— Вы курдянки? – тоже по-курдски спросил у них Тайо.
— Да, брат, мы курдянки, — ответила женщина и снова взмолилась: — Мы ваши пленницы, ради Бога, пощадите, не убивайте нас!
Тайо и Худо в ответ промолчали. Обе женщины жались в углу, обняв друг друга, и со страхом смотрели на молодых людей. Их била такая дрожь, что первым не выдержал Худо:
— Вся деревня убежала, а вы-то что остались?
— Мы не дома были, а пошли в поле нарвать съедобной зелени, будь она проклята… Пока узнали, пока вернулись, наши уже убежали. А ваши войска уже входили в деревню… Мы еле успели пробраться сюда и закрыться изнутри, — ответила одна и крепче прижалась к другой.
— Эх, сестра… — и Тайо невольно вздохнул, — нашли время идти за зеленью…
— И не говори, брат.
— Кругом такое творится… Человек точно зелень: что человеку голову оторвать, что луковице – никакой разницы.
— Братья, а вы езиды? – осторожно спросила женщина.
— Да, сестра, мы езиды, — ответил Тайо. – Какая разница? Кровь-то у нас одна. Хорошо еще, что мы первыми вас нашли.
— И не говори, брат. Даже страшно подумать, что было бы с нами, будь на вашем месте чужие… Но даже если нам и суждено умереть, уж лучше быть убитыми от рук своих…
— Никто вас и пальцем не тронет, сестренка, — поспешил перебить женщину Тайо. – А мы тут на что? Как же наша честь, наша совесть? Будьте спокойны: мы позаботимся о вас как о родных сестрах, не сомневайтесь!
Услышав последние слова, обе женщины переглянулись и с явным облегчением вздохнули. Они уже не дрожали и перестали испуганно жаться друг к другу. Вдруг одна из них робко шагнула вперед и подошла к обеим парням. За ней последовала вторая. Остановившись перед ними, женщины кинулись было в ноги Тайо и Худо, но те, застигнутые врасплох этим проявлением порыва благодарности, отпрянули назад.
— Что вы делаете, сестры? – возмутился Тайо, — зачем гневите Бога? Слыханное ли дело, чтобы езид допустил бы, чтобы курдянка встала перед ним на колени? – и, шагнув к ним, помог обеим подняться. – Вставайте, вставайте, сестренки, мы ведь не гявуры.
Обе женщины поднялись, и одна из них воскликнула:
— Да превратится камень в сыр под вашими ногами, братья! Да сопутствует вам удача и успех, — и, воздав руки к небу, как в молитве, произнесла: — Господи, помоги этим людям, облегчи их путь, сделай так, чтобы они живыми и здоровыми вернулись к себе домой.
Женщина готовы были продолжать поток своих благословений, но Тайо поспешил прервать их вопросом:
— Ну, а теперь скажите, кто вы, чьи дочери?
— Я невестка Гасе Мсте, меня зовут Пери. А это дочь Гасе Мсте, ее зовут Казе. Но, простите, как вас зовут, из какой вы деревни?
— Меня зовут Тайо, Тайое Аслан. А его зовут Худо, Худое Мамо. Мы оба из деревни Дузгечи.
Все четверо разговорились, и очень скоро их диалог стал таким непринужденным, что со стороны могло показаться, что беседуют между собой братья и сестры. От прежнего напряжения и испуга обеих женщин не осталось и следа.
— Вы, наверное, проголодались, сестры, — сказал Тайо. – Я пойду раздобуду вам что-нибудь поесть, а вы оставайтесь здесь. Не бойтесь, Худо покараулит вас снаружи, чтобы все было спокойно.
— Нет-нет, брат Тайо, мы не голодны, — затараторила Пери и взмолилась: — Ради Бога, не оставляй нас одних, нам ничего не нужно!
— Я же сказал, что Худо остаётся, он и позаботится о вас. Не волнуйтесь, сестры, мы не допустим, чтобы с вами что-то случилось. Отвечаем головой! А вы оставайтесь здесь и ждите меня.
Тайо и Худо взяли свои винтовки и вышли. Обе женщины остались одни.
— Может, они нарочно тянут время и только и ждут наступления темноты, чтобы с нами расправиться? – со страхом и вполголоса спросила Казе у Пери.
— Ты что, совсем с ума сошла? – так же шепотом ответила Пери. – Если бы они хотели расправиться с нами, зачем бы им понадобилось тянуть время? Кого бы они испугались – нас, что ли? Что бы захотели, то и сделали бы с нами, — и Пери окончательно рассердилась. – Неужели ты не видишь, что это благородные люди? Подлости и обмана в них нет, это сразу чувствуется. Забыла, как они вполне искренне говорили нам «наши сестры», «сестренки»? Как у таких людей может быть плохое на уме? Ты совсем ничего не соображаешь. Если бы у тебя хоть немного была голова на плечах, мы бы сейчас не попали в такое положение. Я не хотела идти за этой проклятой зеленью в поле, но ты меня заставила. Вот иди и расхлебывай сейчас все это…
Пери говорила, а Казе молчала, потому что знала, что виновата. А еще ее терзал страх: шутка ли – две молодые женщины попали в руки двум молодым парням, и неизвестно, чем это все закончится. Но, с другой стороны, слова Пери как будто звучали вполне убедительно.
— Ну, что молчишь? – после небольшой паузы тихо спросила Пери.
— А что мне сказать? – ответила вопросом на вопрос растерянная Казе.
— Как ты думаешь, они нас освободят?
— Откуда мне знать?
— Если они нас освободят, куда нам идти, чтобы найти наших? Мы же не знаем, куда убежала вся семья.
— Пусть сначала освободят нас, а уже потом будем решать, что делать. А пока мы в их власти, — сказала Казе и глубоко вздохнула. – Представляешь, как сейчас переживают наши… Может, если узнают, что мы в деревне, придут сюда нас искать?
— Ты соображаешь, что говоришь? Деревня сейчас в руках врагов! Как они придут сюда и станут нас искать? Ты совсем как ребенок…
— А если Тайо и Худо не вернутся? – почти беззвучно спросила Казе. Пери немного подумала и сказала:
— Нет, мне кажется, они вернутся. Они ведь сами сказали. Зачем им нас обманывать? Да и не обманщики они. Видела, как они хорошо знали и говорили: «Кровь-то у нас одна». А ведь как нам с тобой повезло, что нам встретились эти парни-езиды. Не дай Бог, если бы вместо них оказались гявуры, что тогда было бы с нами?
— Ой, не говори, даже страшно подумать, — ответила Казе и вся съежилась.
Обе женщины еще долго шептались и обсуждали свое непростое положение, несколько раз переходя от сомнений к надежде и вновь впадая в отчаяние. И так продолжалось до тех пор, пока дверь загона не открылась и внутрь не зашли Тайо и Худо. Пери и Казе тут же поднялись и в напряженном ожидании сжали руки.
— Сидите, сестры, сидите, — поспешил сказать Тайо и опустил на земляной пол небольшую котомку. – А это вам немного еды. Вы поешьте спокойно, а мы будем снаружи. Только не беспокойтесь, мы далеко не уйдем и вас одних не оставим. А вечером посмотрим, что будем делать. Бог велик, того и глядишь, какой-нибудь выход подвернется, так что не отчаивайтесь. Ну, мы пойдем, а вы спокойно ешьте. Мы снаружи.
Тайо и Худо вышли во двор.
— Ну, и что теперь нам делать? – спросил Худо у Тайо.
— Как это что делать? – не понял его Тайо.
— Ну, с этими двумя женщинами?
— Пусть даже ценой собственной жизни, но мы должны их освободить и передать их родственникам.
— Но как, каким образом? – спросил Худо. – Сам знаешь, в деревне полно наших солдат. Разве мы можем сделать это прямо у них под носом?
— Почему не можем? – ответил Тайо. – Только подождем, пока стемнеет. Мы ведь знаем, в какую сторону отступили турецкие аскяры и где разбили лагерь. И наверняка курдские беженцы ушли с ними. Пусть стемнеет, а там Бог велик, мы что-нибудь придумаем.
Оба парня умолкли и несколько раз прошлись вокруг дома. Но все было спокойно, и поблизости не было видно ни одного солдата.
— А обе женщины ничего, довольно милы, ты не считаешь? Особенно Пери, — нарушил тишину Худо.
— Ты что, глаз на нее положил? – сверкнул в ответ сердитым и настороженным взглядом Тайо.
— Нет-нет, что ты, клянусь, она мне как сестра, — поспешно и горячо ответил Худо. – Как же иначе?
— Откуда я знаю? Смотри у меня, если у тебя плохое на уме – нашей дружбе конец, так и знай, — предупредил Тайо, глядя другу прямо в глаза.
— Говорю же тебе: они обе мне как мать, как сестры! Послушай, я же не турок какой-нибудь, который ничем не гнушается! Если так, да пусть обрушится огонь на мою голову! Я хочу сказать только то, что как это их родные допустили, чтобы эти две молодые женщины попали в руки к врагам?
— Э-э, они тоже не виноваты, — отозвался Тайо. – Эти ушли в поле, а тут и мы заявились. Бедняги еле успели ноги унести. Ты ведь сам видел: ничего с собой не взяли, все как есть оставили и убежали. Да… Жизнь сладка, ничего не скажешь. Случается, что и мать, убегая, ребенка своего может бросить, лишь бы спастись.
Немного помолчав, Тайо и Худо зашли в дом и заглянули туда, где оставили молодых женщин. Котомка с едой осталась нетронутой: как Тайо ее положил на пол, так она там и лежала.
— Вы почему ничего не поели, сестренки? – спросил Тайо, показывая на завязанную котомку.
— Спасибо вам, братья, вот только в горло ничего не лезет, — ответила Пери и провела рукой по своей щеке, — да поможет вам Бог и вашим родным.
— Сестра Пери, — обратился к ней Тайо, — ни о чем не переживайте. Считайте, что вы сейчас у своих братьев. Пока мы живы, пока мы есть, ничего плохого с вами не произойдет. Не волнуйтесь, во что бы то ни стало, но мы обязательно передадим вас вашим родным.
— Да поможет вам Бог, братья! Вы для нас и вправду как братья. Да что там как братья? Бывает и так, что и брат сестре так не помогает, как это сейчас делаете вы! Я только могу сказать, что мы очень, очень вам благодарны.
Наступил вечер, и постепенно вокруг стемнело так, что Тайо и Худо могли уже безбоязненно вывести из деревни обеих женщин. Пери не боялась и не робела, потому что верила в порядочность и искренность Тайо и Худо, но Казе… Недоверие и подозрительность не давали ей покоя, и она несколько раз шепнула об этом на ухо Пери. Но та ничего не отвечала и лишь пожимала плечами, давая ей понять, чтобы та замолчала и перестала донимать ее.
Деревня осталась далеко позади. Все четверо шли молча, но, заметив светящиеся вдалеке огни стоянки турецких войск, остановились.
— Сестры, — повернулся к женщинам Тайо, — вон там турецкие войска, — и он указал рукой в ту сторону. – Наверное, и ваши родные тоже там. Но даже если там их и нет, то какие-нибудь знакомые вам люди точно будут. Дальше идти мы не можем, но останемся здесь и будем ждать, пока вы не доберетесь до места и не найдете своих. Как найдете их, пусть кто-нибудь из них даст нам знать, что с вами все в порядке. Пока мы ничего не узнаем, мы не сдвинемся отсюда ни на шаг. Идите, сестры, вы свободны, и да пошлет вам Бог удачу!
Все четверо распрощались друг с другом как родные, и вскоре Пери и Казе растворились в темноте.
— Как бы ничего с ними не случилось этой ночью по дороге, — тихо сказал Худо, глядя в ту сторону, куда ушли женщины. – Не дай Бог, еще нарвутся на недобрых людей…
— Сейчас на этой земле между нами и турками нет ни одной живой души и быть не может, — уверенно сказал Тайо, — ведь это ничейная земля, и кто придет этой ночью сюда искать на свою голову приключений?
Прошло немало времени, но никаких голосов слышно не было, а тишину ночи нарушало лишь кваканье лягушек в находившемся недалеко пруду.
Вдруг чей-то молодой голос прорвался сквозь темноту, и издалека донеслось:
— Тайое Аслан, Худое Мамо, наша дочь и наша невестка благополучно дошли и сейчас с нами! Кровь-то у нас одна! Да будет благословен ваш род за то, что вы защитили нашу честь и не уронили свою честь и свое достоинство. Дай Бог, чтобы среди нас было бы побольше таких людей, как вы. Кто знает, это жизнь, и все может случиться. Может, настанет и такой день, что вы или ваши близкие будут нуждаться в нашей помощи. И тогда мы тоже не ударим лицом в грязь, клянемся перед Богом. Брат Тайо и брат Худо! Мы очень вам благодарны. Вы можете спокойно возвращаться. И да пошлет вам Бог удачу!
— Вот и хорошо, что благополучно добрались до своих и сейчас с ними, — с облегчением сказал Тайо, и оба друга со спокойным сердцем вернулись в деревню.

* * *

Русские войска постепенно отступали назад. Против многочисленных и хорошо вооруженных турок воевали лишь отдельные добровольческие отряды армян, и силы были неравны. Войска Османской империи продолжали наступать, уничтожая все на своем пути. Среди местного населения поднялась жуткая паника, и люди бросали все – и дома, и скот, и имущество, — лишь бы успеть унести ноги и бежать на восток.
Беженцев с каждым днем становилось все больше и больше. Жители деревень, близких к линии фронта, потоками проходили через села, расположенные в тылу, принося с собой известия о бесчинствах, творимых турецкими отрядами. Тревога охватывала и этих людей, живших в относительном спокойствии, и они в спешке собирали свое имущество, запрягали повозки и покидали места, где прожило не одно поколение. Цветущие когда-то села пустели на глазах и представляли собой гнетущую картину заброшенности и сиротливого одиночества.
Тайо и Худо уже не служили в армянских добровольческих отрядах и вернулись к своим семьям. Правда, их деревня Дузгечи была довольно далеко от линии фронта, но поток беженцев достиг и ее. Паника молниеносно переходила от дома к дому и охватывала все вокруг: надо собираться и бежать, не то придут турки и тогда… А что было бы тогда, уже не надо было ни объяснять, ни рассказывать – люди не понаслышке знали о тех зверствах, которые учиняло турецкое государство над своими подданными. Люди знали об этом, и вся деревня в спешке стала готовиться к отъезду.
— Тайо, сынок, — обратился к сыну Аслан, — бери-ка ты свою винтовку и отправляйся в деревню к своему дяде – брату твоей матери. Скажи им, чтобы и они собирались. Нам надо уходить, и мы все должны быть вместе. Нам нельзя отрываться друг от друга. Передай им, что мы тронемся в путь завтра вечером и будем их ждать на Черном мосту. Но будь осторожен, сынок, сейчас на дорогах стало очень опасно. Ты ведь знаешь, вся наша надежда только на тебя, и ради Бога, будь осторожен!
Тайо взял свою винтовку и направился в путь. Дорога проходила через ущелья, овраги и горы. Тот Черный мост, о котором говорил отец, был не так уж и далеко от деревни его дяди. «Значит, — прикинул в уме Тайо, — наша семья должна намного раньше пуститься в путь, чем семья дяди. Ведь расстояние между их деревней и Черным мостом намного меньше, чем между ним и нашей деревней. Стало быть, им надо выйти из дому глубокой ночью». Так, рассчитывая время и обдумывая все мелочи предстоящего вынужденного странствия, Тайо шел вперед. Он шел по пустынной дороге, по которой еще несколько часов назад прошел большой поток беженцев, но сейчас вокруг не было ни души. Дорога была очень тяжелая, с множеством подъемов и спусков. Пару раз, чтобы перевести дух, Тайо присаживался на камень у обочины, зажимал коленями свою винтовку, закручивал папиросу, закуривал, потом, закончив эту нехитрую передышку, поднимался и вновь пускался в путь.
Тайо прошел немалое расстояние, и деревня его дяди была уже недалеко. Дорога стала извилистой и вела к глубокому ущелью. Тайо с винтовкой на плече стал спускаться вниз и, оказавшись на дне ущелья, остановился и оглянулся вокруг. С обеих сторон высились скалы, и дорога пролегала прямо между ними. «Ну и местечко здесь… И пятерых вооруженных мужчин может быть достаточно, чтобы запросто уложить на месте целую армию, — подумал Тайо. – Да, тут очень опасно… И как мы будем проходить здесь ночью?»
Пока Тайо был занят этими мыслями, с той и другой стороны дороги двое мужчин, прятавшиеся за большими камнями, осторожно подняли головы и внимательно посмотрели на путника. Они явно не спешили и хотели убедиться в том, что этот парень на дороге один и что за ним нет ни военных, ни беженцев. Немного выждав и удостоверившись, что он идет один, они вышли из своих убежищ, направили на Тайо дула своих винтовок и громко крикнули по-турецки:
— Сдавайся!
Тайо вздрогнул от неожиданности и потянулся к своей винтовке.
— Брось оружие и не двигайся, а не то хватит с тебя и одной пули! – послышался новый крик.
Тайо отбросил в сторону винтовку, застыл на месте, оглянулся и только тогда заметил двух мужчин и устремленные на него дула.
— Не двигайся! – снова прокричали они и, продолжая держать Тайо на прицеле, стали медленно к нему приближаться. Подойдя поближе, один из мужчин наклонился и, подняв с земли винтовку Тайо, ловко закинул ее себе на плечо и отступил на пару шагов. Второй же вплотную подошел к Тайо и, размахнувшись, так ударил его по лицу, что из глаз, казалось, посыпались искры.
— Ах ты… (и грязно выругался). Признавайся, ты шпион и пришел сюда шпионить, да?! – и нанес второй удар. У Тайо зазвенело в ушах, он покачнулся и еле устоял на ногах. Мужчина передал напарнику свою винтовку, набросился на Тайо и избил его так, что не оставил на бедняге живого места. Тайо упал на землю, но и тут побои не прекращались: нападавший продолжал пинать свою жертву с таким остервенением, что не выдержал даже его товарищ:
— Хватит, ты убил его, перестань, — сказал он по-курдски.
— Да я… (и снова грязно выругался). Я должен его прикончить!
— Он там не мертвым, а живым нужен, понимаешь? – сказал первый. – Надо отвести его к паше, а там, глядишь, и награду получим за поимку этого шпиона. Вот что нам нужно, а не его сгнивший труп!
Тайо лежал без сознания, а те оба стояли рядом, и тот, который избивал Тайо, все еще никак не мог отдышаться и в возбуждении сновал туда-сюда. Но тот, другой, невозмутимо подталкивал Тайо носком сапога и приговаривал:
— Вставай, вставай, что валяешься как труп…
Но Тайо продолжал лежать, не в силах даже открыть глаза.
— Слушай, может, ты убил его, а?
— Ничего с ним не будет, просто прикидывается, — со злостью ответил тот и, подойдя к Тайо, так пнул его в спину, что послышался глухой стон.
— А когда я говорил тебе ничего с ним не случилось, ты мне не верил, — обратился он к своему напарнику. – Этот гявур шпион и пришел за нами шпионить. А покажу тебе шпионить, да я… (опять ругнулся).
— Погоди, погоди, уважаемый. Ты почти прикончил его, так зачем сквернословить? Ты думаешь, он тебя слышит? Несолидно это как-то для тебя.
— Так ему и надо, подлецу этакому! Кто ему говорил идти шпионить? Раз шпионишь, тогда получай свое! И этого тоже ему мало, еще все впереди… Погоди, отведем его к паше, и его отделают так, что мало не покажется…
Оба решили подождать, пока их пленник очнется, и присели рядом. Когда Тайо пришел немного в себя и смог идти, они, погнав его вперед, направились к месту своего лагеря.
Прибыв на место, эти двое отвели Тайо к паше, который тем временем сидел во главе собравшихся воинов и что-то им объяснял. Заметив появление своих людей и их пленника, паша прервал свою речь и внимательно посмотрел на прибывших.
— Уважаемый паша, мы поймали этого парня в ущелье, — обратился к паше по-курдски тот, который избил Тайо. – Мне кажется, это шпион. Сам он езид, он об этом нам сказал еще по дороге сюда.
Паша подал знак, чтобы оба присели, а сам внимательно с головы до ног оглядел Тайо. Тайо же, полуживой от побоев, еле держался на ногах.
— Послушай, ты шпион? – обратился к Тайо паша.
— Нет, уважаемый паша, я не шпион, — с большим трудом ответил Тайо.
— А если ты не шпион, то что ты в этих краях делаешь? – с раздражением повысил голос паша, которому не понравилось, что парень еле выдавливает из себя слова. – Нет, ты нас не проведешь, ты наверняка шпион армян!
— Чем хочешь поклянусь, что я не шпион, паша.
— Но если ты не шпион, то кто ты?
— Я простой путник и шел в деревню к своему дяде, когда твои люди схватили и привели меня сюда, — снова с большим трудом выговорил Тайо.
— А чего ты так ноешь? Не можешь нормально отвечать? Или ты неделю ничего не ел?
— Уважаемый паша, спроси лучше у своих людей, и они тебе ответят, почему я такой.
Раздался всеобщий хохот, и даже паша не мог скрыть улыбки. Казалось, такой ответ пришелся ему по душе, и нетрудно было догадаться, что именно хотел сказать Тайо.
— А зачем ты шел к своему дяде? – продолжил расспрашивать паша, когда все вокруг успокоились.
— У нас закончилась мука, и я шел, чтобы забрать немного муки.
— А из какой ты деревни? – казалось, и сам паша уже начал верить, что вряд ли этот парень может быть шпионом.
— Я из Дузгечи, — ответил Тайо. При этих словах один из воинов подался вперед и, отводя стоявших у него на пути других, стал проталкиваться вперед.
— А как тебя зовут? – продолжал свой допрос паша.
— Меня зовут Тайо.
Тот воин, который протиснулся вперед и уже стоял рядом с пашой, внимательно посмотрел на Тайо, потом повернулся к паше и сказал:
— Уважаемый паша, позволь мне задать ему пару вопросов.
— Неужели ты, Гасе Мсте, стал судебным служащим? – улыбнулся паша своей же шутке. – Если можешь, докажи, шпион он или нет.
— Я прошу тебя, паша, у меня к этому парню есть несколько вопросов, — снова попросил Гасе.
— А твои вопросы имеют отношение к делу этого парня?
— Да, паша, клянусь, они касаются только его.
— Ну, раз так, тогда спрашивай, — разрешил паша.
— Так как, ты говоришь, тебя зовут? – спросил у Тайо Гасе.
— Ты что, не слышал, что он сказал «меня зовут Тайо»? – вмешался в разговор один из воинов.
— Ради Бога, не лезь в мои дела и лучше помолчи, — с нетерпением осадил Гасе того парня и вновь повернулся к Тайо.
— Меня зовут Тайо.
— А как зовут твоего отца?
— Моего отца зовут Аслан. Мне говорят Тайое Аслан.
— Ты из Дузгечи?
— Да, из Дузгечи.
— А ты знаешь Худое Мамо?
— Да, знаю, конечно, знаю. Мы из одной деревни и даже воевали вместе.
— Значит, ты Тайое Аслан? – снова повторил свой вопрос Гасе.
— Да, я Тайое Аслан, из Дузгечи.
— Да стану я жертвой твоему Богу, — воскликнул Гасе и с пылом обнял Тайо.
Паша и воины удивленно наблюдали за этой странной сценой. Тайо тоже был поражен и никак не мог понять, в чем дело.
— Я на небесах тебя ищу, а нахожу на земле, — Гасе не сводил с Тайо восхищенного взгляда и не мог скрыть своего восторга.
— Что такое, Гасе? Что случилось? – с любопытством спросил паша, которого явно заинтриговал этот странный диалог. – А ну-ка расскажи нам!
Гасе повернулся к паше:
— Уважаемый паша, если бы ты знал, какую услугу оказал нам он и еще один парень – Худое Мамо… Они оказали нам такую услугу, о которой еще долго будет говориться и вспоминаться! Они защитили наших женщин, не дав попасть им в руки к гявурам. Они защитили наших женщин, а с ними – и нашу честь!
Паша удивленно посмотрел на Тайо и снова спросил у Гасе:
— Что это за история с честью? И что за услуга, которую оказали тебе эти два парня?
И Гасе подробно стал рассказывать о том, как Тайо и Худо спасли его дочь и невестку, не допустили, чтобы те попали в руки к врагам и живыми-здоровыми передали родным.
Выслушав этот рассказ, паша повернулся к Тайо и, не скрывая восхищения и признательности, сказал ему:
— Добро пожаловать к нам, сынок! Ты и твой товарищ оказали услугу не только Гасе и его семье, но и всем нам. И не напрасно говорится: «Ашир отец ашира», то есть кровь у нас одна. И это дает о себе знать особенно в тяжелые времена. Вы проявили свою человечность, и вы действовали по законам наших предков. Дай я поцелую тебя в лоб.
Тайо подошел и наклонился к паше. Тот встал со своего места, притянул голову Тайо поближе, поцеловал его в лоб и сказал:
— Ты извини, что наши люди приняли тебя за шпиона и доставили тебе неприятности. Что поделаешь, сынок, идет война и все может случиться. Ты извини нас. А теперь скажи, зачем ты оказался в этих краях, — и, присев, указал Тайо на место рядом с собой. Гасе тоже подошел и сел рядом с Тайо.
И Тайо подробно рассказал, почему оказался здесь, куда шел и зачем.
— Ни о чем не беспокойся, мы сделаем все, чтобы твоя семья и семья твоего дяди благополучно дошли до безопасного места. Это уже наша забота.
Паша повернулся к своим войскам хамидие и отдал распоряжение:
— Завтра отводите Тайо к его дяде, потом возвращаетесь с ним в его деревню и сколько нужно берете воинов и сопровождаете их до тех пор, пока они не перейдут границу.
В ту ночь Тайо стал гостем Гасе.
Как приказал паша, так и сделали. Войска хамидие помогли не только семьям Тайо и Худо и семье дяди Тайо, но и всем жителям этих обеих деревень: они беспрепятственно провели их через неспокойные места и помогли пересечь границу.

Перевела Нура Амарик
(Нуре Сарларян)