Курдистан (буквально — «страна курдов») — понятие этнографическое и в большой мере неопределенное. У него отсутствуют четкие фиксированные границы и в прошлом, и в настоящем, ибо никогда не было такого государства — Курдистан. Реальное содержание этого топонима сводится к набору определенных и неизменных физико-географических признаков и к наличию в этнонациональном составе населения абсолютного или относительного большинства курдов. Если первые признаки — постоянные, то вторые — переменные, подверженные превратностям исторического процесса по крайней мере с середины первого тысячелетия до Рождества Христова. Один из главных компонентов этого процесса — этногенез самих курдов, не завершенный и по сию пору. Другой, не менее важный, — бурные политические (точнее — военно-политические) катаклизмы, постоянно происходившие в ареале обитания курдского этноса. Они сопровождались крупными этнодемографическими изменениями в результате войн, насильственных переселений и массового геноцида, которым подвергались и сами курды, и проживавшие рядом с ними другие народы. Вследствие этого конфигурация условных границ Курдистана, внутри которых курды составляли абсолютное или относительное большинство, неоднократно менялись.
Современные очертания Курдистан принял после первой мировой войны, когда был произведен его новый раздел между Турцией, Ираном и зависимыми тогда от Англии и Франции Ираком и Сирией. С тех пор сплошной ареал расселения курдов более или менее определился, хотя антикурдские мероприятия правящих кругов этих стран вносили некоторые коррективы.
Правильнее, наверное, применять термин «курдский регион». Во всяком случае, привычное название «Курдистан» предпочтительнее употреблять именно в последнем значении, исключив из него только географически удаленные земли с курдским населением (Армения, Азербайджан, Хорасан). Как сказал один из классиков курдоведения В.П. Никитин, «если хотят знать страну, населенную курдами, то нельзя исходить из названия Курдистан, термина условного и менявшегося со временем и в пространстве, а следует искать другое определение».
Итак, Курдистан как «курдский регион» занимает обширную территорию в Западной Азии площадью около полумиллиона квадратных километров (сравнимую с площадью Франции или Испании), образуя неправильной формы фигуру, слегка напоминающую полумесяц, выпуклой стороной обращенный на север, где он соприкасается с закавказской границей бывшего СССР. Его левая часть, если смотреть на север, находится в пределах Восточной Турции и Северной Сирии, правая же часть занимает Западный Иран и Северо-Восточный Ирак. Это континентальный регион, который только в своей юго-западной части приближается к морю.
Специфические физико-географические признаки, присущие колыбели и стране исконного обитания курдского народа, постоянные не только по своему свойству, но и воздействию на его исторические судьбы с древнейших времен до наших дней. Самый главный из них — гористый рельеф как основная, определяющая ландшафтная особенность. Горные цепи прорезают Курдистан вдоль и поперек. Орография поражает и все остальные ландшафтные признаки: гидрографию, почвы, а также климат (резко континентальный), флору, фауну. Здесь расположены крупнейшие озера региона — Ван и Урмия, а также истоки и основные притоки главных рек Западной Азии — Тигра и Евфрата.
Эти характерные черты физической географии Курдистана сыграли важную роль в этногенезе и последующем развитии курдского народа, особенно на ранних его стадиях. Горы как место постоянного обитания курдского этноса стали как бы естественной крепостью, спасшей его от истребления и ассимиляции во время опустошительных нашествий, бесконечных войн, внутренних смут и кровавых усмирений, происходивших на этом перекрестке Западной Азии в течение многих столетий. Как главный природный фактор Курдистана, горы определили и хозяйственную деятельность, и своеобразную социальную организацию традиционного курдского общества, основанную на родо-племенных отношениях.
Разумеется, значение и место физико-географических факторов (в том числе и ландшафтных) в истории курдов и Курдистана в разное время были неодинаковы. Так, с тех пор, как процесс формирования курдской нации стал необратимым, курдские горы играли важную военно-стратегическую роль в борьбе за гегемонию на ближневосточной арене. Тому способствовала и легкая защищаемость Курдистана от вторжений извне, и мощный военный потенциал курдских племенных объединений, который пытались использовать в своих целях противоборствующие стороны. Естественной крепостью рельеф Курдистана служит и в наше время, создавая значительные препятствия для действия мотомеханизированных частей и авиации. Вот почему во все времена так трудно было подавлять многочисленные курдские восстания, ибо в родных горах курды были малоуязвимы. Таким образом, горный рельеф как важнейшая и характерная ландшафтная особенность Курдистана всегда имел и до сих пор сохранил роль фактора, воздействующего на геополитическую ситуацию в ближневосточном регионе.
Другой важный компонент физической географии Курдистана — это его полезные ископаемые, и в первую очередь, конечно, нефтяные месторождения. Главные из них — нефтяные поля Киркука, до недавнего времени имевшие мировое значение. Теперь их относительный вес в мировой и ближневосточной добыче уменьшился, но для Ирака и, в особенности, для Курдистана киркукская нефть сохранила свое значение (в большей мере благодаря дешевизне).
Остальные весьма значительные природные богатства Курдистана (полезные ископаемые, гидроэнергоресурсы, земельные и лесные угодья) могут иметь заметное геополитическое значение скорее в потенции.
При всей важности постоянных физико-географических признаков, характеризующих Курдистан и его население, для его истории (в том числе и современной) не они играли роль определяющей геополитической функции ни в прошлом, ни, тем более, в наше время. Здесь на передний план выступают переменные признаки, относящиеся к политической и экономической географии, а те, в свою очередь, порождены фундаментальными факторами, воздействующими на исторические процессы во всем регионе.
Главный из таких факторов, оказывающий решающее влияние на историческую судьбу курдского региона, — его периферийное положение на территориях государств, в которых проживали курды. Даже когда, в эпоху средневековья, Курдистан целиком или в основной своей части входил в состав огромных ближневосточных империй, образовавшихся вследствие арабо-мусульманских или тюрко-монгольских завоеваний, он находился на окраинных, пограничных землях и был, в сущности, «военной» территорией, на которой развертывалось противоборство воюющих держав. Ценным союзником для каждой из них были воинственные курдские племена. Таким образом, уже в стародавние времена само местоположение Курдистана имело несомненное геополитическое значение в его военно-стратегическом аспекте.
Еще более отчетливо эта черта проявилась в более поздние времена, когда происходили разделы и переделы Курдистана. В начале XVI в. его разделили Османская империя и Иран (большая часть досталась Турции). С тех пор его геополитическая роль стала еще более весомой из-за бесконечных войн между этими державами, стремившимися к единоличной гегемонии на ближневосточной арене. Линия раздела стала одновременно турецко-иранской границей, являвшейся в точном смысле слова военной. Только после первой мировой войны противостояние Турции и Ирана в борьбе за Курдистан прекратилось или снизилось до уровня чисто местных, пограничных конфликтов.
Геополитическое значение Курдистана в новое время вышло за рамки турецко-иранских отношений. С начала XIX в. его территория вошла в сферу колониальных интересов России и Англии, а в конце века – и Германии. В первые десятилетия XX в. он стал также объектом экономических и политических притязаний Франции и США. Итак, в эпоху позднего средневековья и нового времени геополитическое положение Курдистана определялось, с одной стороны, турецко-иранскими отношениями, с другой стороны, колониальными устремлениями России и западных держав (больше всего – Англии), их борьбой за гегемонию на Ближнем Востоке, где курдский регион занимал стратегически центральное положение. В борьбе за Курдистан его естественные богатства тогда большой роли не играли. Однако его население всегда принималось в расчет. Курдские сепаратистские и национально-освободительные движения, вспышки межнациональной розни, сознательно раздуваемой Стамбулом и Тегераном и вызывавшие такие масштабные эксцессы, как геноцид армян, превращали Курдистан в очаг постоянной нестабильности, что внушало всем заинтересованным сторонам и надежды, и опасения. Надежды – потому что возникали постоянные предлоги для вмешательства, опасения – потому что ими с равным, а то и с большим успехом могли воспользоваться другие претенденты на Курдистан. Короче, именно внутренняя ситуация в Курдистане, складывавшаяся под воздействием, главным образом, обострением национального вопроса уже с середины XIX в., становится важнейшим фактором, определяющим его геополитическое положение.
В новейший период всемирной истории, наступивший после окончания первой мировой войны, одним из последствий которой было крушение Османской империи, появились обстоятельства, позволяющие по-новому взглянуть на геополитику курдского региона.
Во-первых, под диктатом победившей в войне Антанты был произведен передел Курдистана. Неизменной осталась только его иранская (восточная) часть. Северный и Западный Курдистан оказались в составе Турции, Южный – Ирака, поставленного под контроль Англии, Юго-Западный – Сирии, подчиненной Франции. Изменение политической географии Курдистана, таким образом, привело к включению его «арабской» части в сферу прямого господства Запада.
Во-вторых, постоянный физико-географический (точнее – геологический) фактор – курдистанская нефть – стали играть важную геополитическую роль. До середины XX в. Ирак (Курдистан) наряду с Ираном (Хузестан) были основными поставщиками ближневосточной нефти. Другие части Курдистана (Восточный, Юго-Западный) твкже были весьма перспективны в этом отношении или соседствовали с нефтеносными районами. Нельзя сбрасывать со счетов и другие экономико-географические категории, делавшие курдские земли привлекательными для колониальных держав. По всем этим причинам геополитический интерес держав Антанты к Курдистану возрос.
В третьих, существенно изменилась позиция послереволюционной России в курдском вопросе. Прежде она была наступательной, и в этом аспекте ставились цели и выбирались средства для проведения курдской политики. В советский период приоритет отдавался оборонительным задачам. Москва была озабочена главным образом обеспечением безопасности своей закавказской границы, смежной с курдским регионом. А это, в свою очередь, зависело не только от внешнеполитического курса Анкары и Тегерана, но и от конкретной ситуации в Курдистане, оказывавшее немалое воздействие на этот курс. Правящие круги Турции и Ирана всегда крайне болезненно реагировали на любые попытки, предпринимаемые извне, влиять на курдские движения, использовать их в политических целях. Поэтому реакция Кремля на все формы выражения национального протеста в турецкой и иранской частях Курдистана, прилегающей к советской границе, была весьма осторожной, взвешенной. С одной стороны, в соответствии с революционным и свободолюбивым духом официальной идеологии и открыто провозглашенной приверженностью принципу права наций на самоопределение, курдскому движению в Турции и Иране выражалось всемерное сочувствие и оказывалась некоторая поддержка ( но только в той мере, которая в данный момент требовалась, чтобы оказать давление на турецкое или иранское правительство). С другой стороны, любая смута в Курдистане воспринималась в Москве крайне болезненно как грозящая непредсказуемыми осложнениями в Закавказье и могущая быть использованной «империалистами» в антисоветских целях. В этом случае аргументом служил пресловутый «классовый» подход, когда курдские движения ставились под сомнение как руководимые феодалами, английскими агентами и т.п. Даже выступления в «арабской части Курдистана (безусловно антиимпериалистические) брались под подозрение как могущие дестабилизировать обстановку во всем регионе.
Из сказанного, следует, в-четвертых, что само курдское национально- освободительное движение, наиболее сильно проявляющее себя в вооруженных восстаниях и партизанских акциях, не говоря уже о других формах политической деятельности, превратилось в постоянный фактор, определяющий геополитическое положение Курдистана в современном мире. Курдский регион стал остроконфликтной зоной, в которой столкнулись интересы как ближневосточных, так и западных стран, и, разумеется, России. Это, конечно же, сказалось на международном положении всей Западной Азии.
Названные факторы, появившиеся или развившиеся в новейшее время и определившие геополитическое положение Курдистана в ближневосточном регионе, сами по себе неоднократно подвергались изменениям и поэтому в разное время играли разную роль. Соответственно изменялась и вся геополитическая обстановка в Курдистане.
В период между двумя мировыми войнами, после первого раздела Курдистана, его геополитическое положение определялось стремлением Великобритании закрепить свои доминирующие позиции в регионе, приобретенные в результате войны и послевоенного урегулирования, и безуспешными усилиями Турции вернуть себе населенный курдами северный Ирак. Противоборство проходило на фоне подъема курдского освободительного движения в Южном, Северном и Западном Курдистане и не принесло Анкаре желаемых результатов. Вновь поднялись вечно неспокойные племена Восточного Курдистана, его стимулировало сближение Турции и Ирана по курдскому вопросу и фактическое снятие стародавних пограничных конфликтов между обеими сторонами. Молодой и незрелый курдский национализм не смог тогда одолеть таких сильных противников, как британский и солидарный с ним в этом вопросе французский империализм на юге и юго-западе курдского региона, и опирающихся на мощные государственные структуры турецкий и иранский национализмы и стать самостоятельным и действенным фактором в раскладе политических сил на ближневосточной арене. Ожидаемая помощь от Советского Союза курдам тогда так и не пришла: помешали указанные выше конъюнктурные соображения. В канун второй мировой войны повышенный интерес к Курдистану стали проявлять державы фашистской «оси» — новый и весьма опасный момент в геополитической ситуации вокруг курдского региона в то время.
Следующий период в геополитической истории Курдистана — вторая мировая война, когда на этом стратегически важном регионе и сопредельных ему территориях было сфокусировано внимание всех противоборствующих держав, а также формально нейтральных, но косвенно причастных к ней Ирана и Турции. Особенно возросло его значение для воюющих сторон после нападения Германии на Советский Союз. Населенные в значительной мере курами Восточная Турция и Западный Иран стали как бы тылом Закавказского фронта (с лета 1942 г., после прорыва немцев на юго-восток России), откуда можно было ожидать организуемых немецкой агентурой провокаций, а то и прямого нападения Турции. Кроме того, к территории Юго-Восточного и Восточного Курдистана примыкали (и частично ее пересекали) автомобильная и железнодорожная магистрали, соединявшие Персидский залив с советским Закавказьем и служившие в то время единственными неуязвимыми для противника коммуникациями, по которым доставлялись от союзников в Советский Союз необходимые военные грузы. Но геополитическая роль курдского региона в рассматриваемый период этим не ограничивалась. Оккупация Северо-Западного Ирана советскими и Юго-Западного Ирана английскими войсками создала тогда условия для постепенного вовлечения территории Курдистана в орбиту надвигающейся «холодной войны».
И не случайно именно здесь, где лицом к лицу встретились давнишние соперники на Ближнем Востоке – русские и англичане ( к которым присоединились и вскоре выдвинулись на первые роли американцы), раздались первые залпы «холодной войны», причиной чего было недолговременное существование просоветских режимов в ИранскомАзербайджане и Курдистане. Поле боя осталось за Западом, превратившим Курдистан в один из самых приближенных к советским границам плацдармов «холодной войны». Наступление этого нового этапа в геополитической истории курдского региона более всего способствовало вовлечение Турции, Ирана и Ирака в прозападные военно-политические блоки: в НАТО – Турции, в Багдадский пакт (с 1958 г. – СЕНТО) – Турции, Ирана и Ирака (последнего до 1958г.).
В течение послевоенных лет из Курдистана исходила потенциальная угроза кавказской границе СССР не столько от самих Турции или Ирана, сколько от их западных союзников, США и Англии, чьи военные структуры обосновались непосредственно в его пределах или по соседству. Понятно, что курдское национальное движение, направленное против местных прозападных правительств и вдохновленное антиимпериалистическими идеями, становилось в глазах Москвы естественной опорой во всем регионе, но все же скорее потенциальной, чем реальной.
Тому были две основные причины. Во-первых, советское руководство традиционно стремилось избегать создания вблизи своих границ «горячих точек», дабы не давать западным державам поводов для вмешательства и усиления давления на своих восточных союзников. Во-вторых, со второй половины 50-х годов Советский Союз решительно повернул в сторону поддержки арабского национализма и поэтому в курдском вопросе вынужден был проводить очень осторожную линию.
После иракской революции 1958 г., когда у кормила власти в Багдаде оказались сменявшие друг друга различные фракции арабских националистов, пока в 1968 г. не победила самая крайняя из них – Баас, между арабскими и курдскими националистами резко обострились отношения, переросшие в 1961 г. в вооруженную борьбу. Аналогичный процесс шел и в Сирии (где к концу 60-х годов у власти также утвердились баасисты), но не в такой острой форме.
В этой ситуации поддержка Москвой курдского национального движения (наибольший размах принявшего в Ираке, где с 1961 г. по 1975 г. шло восстание под руководством Мустафы Барзани) носила условный и ограниченный характер. Безусловно отвергалось максималистское требование создания единого и независимого Курдистана, выдвигавшееся радикальным крылом курдской оппозиции. Тем не менее курдское движение все равно имело репутацию промосковского и левоориентированного и по этой причине не получило никакой поддержки на Западе.
Таким образом, бурный всплеск панарабизма (в формах насеризма и баасизма) в разгар «холодной войны» и его острый конфликт с курдским национализмом внесли существенные коррективы в геополитическую ситуацию, главным образом в южной части курдского региона: в нее непосредственно был вовлечен Советский Союз. Это существенно повышало статус Курдистана в раскладе противоборствующих сил на ближневосточной арене, хотя ни Запад, ни Восток, каждый по своим причинам, не смогли реализовать открывавшиеся в связи с этим возможности. Эти изменения начали сказываться и в Северном, Восточном и Западном Курдистане, принадлежавшим Турции и Ирану, может быть, поначалу не так заметно, но неукоснительно.
В 80-х гг. XX столетия геополитическое положение курдского региона, сперва постепенно, а потом все быстрее меняется, в его истории наступает новый, современный этап. Это было вызвано тремя фундаментальными причинами, двумя внутренними и одной внешней:
1. Временный спад курдского движения, наблюдавшийся после подавления восстания иракских курдов во главе с Мустафой Барзани, закончился. Быстро нарастал новый подъем, который впервые за три с лишним десятилетия распространился на Иранский, а с середины 80-х гг. и на Турецкий Курдистан. Формированию, консолидации и активизации сил национального протеста способствовали кризисные явления в экономике и политике некоторых стран Западной Азии, разделивших Курдистан. В Иране после исламской революции 1978-1979 гг. наступила смута, вызванная терроризмом клерикалов. Турция в 60-70-е годы переживала полосу политической нестабильности (три государственных переворота за 20 лет), когда пышным цветом расцвел политический терроризм и правонационалистический радикализм. В ответ на террор сверху иранские, а с середины 80-х гг. и турецкие курды поднялись на вооруженную борьбу за свои национальные права. Особенно упорный и затяжной характер она приняла в Турции, где под руководством левоэкстремистской Рабочей партии Курдистана (курдская аббревиатура –ПКК) развернулось повстанческое движение, продолжающееся до сих пор.
2. Опасным очагом международной напряженности во всей Западной Азии стал баасистский Ирак, где царила безраздельная диктатура президента Саддама Хусейна. Накопив огромное количество вооружений, поступивших большей частью из Советского Союза и других стран Варшавского пакта, режим С.Хусейна с начала 80-х годов вступил на путь внешнеполитических авантюр, окончившихся полным крахом. Кровопролитная ирако-иранская война 1980-1988 гг. и захват Ираком Кувейта в 1990-1991 гг. прямо затронул курдский регион. В конечном счете все деяния иракского диктатора на внешних границах страны привели к результатам, прямо противоположным ожидаемым. Такие эксцессы, как газовая атака на Халабджу и окрестные селения, предпринятая в марте 1988 года в качестве акта мести по отношению к якобы нелояльным курдам, вызвали огромное возмущение во всем Курдистане и за рубежом, способствуя новому подъему курдского национального движения. Главное же, эти события, как никакие другие, привели к интернационализации курдского вопроса.
3. Если нападение Ирака на Ирана не вызвало серьезной реакции на мировой арене ввиду явной одиозности режима имама Хомейни, то кувейтская авантюра Саддама Хусейна повлекла за собой острейший международный кризис, закончившийся молниеносным разгромом иракской оккупационной армии. Наложенные ООН санкции существенно ущемили суверенитет Ирака не только во внешнеторговой деятельности, но и во внутренних делах. Три четверти территории Иракского (Южного) Курдистана ( севернее 36 параллели) оказались в административном отношении вне контроля Багдада, а в военном отношении и в области связей с внешним миром – под «зонтиком» ООН (фактически НАТО, т.е. в основном американцев). Иными словами, эта часть исконно курдской земли обрела внутренний суверенитет, который можно охарактеризовать как «полунезависимость».
Историческое значение этого события трудно переоценить. «Свободный Куррдистан», как сами курды называют эту территорию, при благоприятном стечении обстоятельств мог бы стать очагом курдской независимости, прообразом независимого курдского государства в пределах всего или большей части курдского региона. До всего этого пока еще далеко, и главное препятствие – противоречия внутри самого курдского движения, в том числе и в Ююжном Курдистане, особенно обострившиеся в последнее время. Но потенциальная возможность для изменения всей геополитической ситуации в Западной Азии, если восторжествует курдская национальная идея, сохраняется.
Какие же реальные сдвиги произошли в последние годы в Западной Азии и на международной арене, позволяющие предсказывать возможность серьезных геополитических изменений в Курдистане и вокруг него?
В странах, разделивших Курдистан, процесс роста национального сознания зашел так далеко, что принял необратимый характер и уже дает конкретные политические результаты. Правящие круги и политическая элита господствующих наций этих стран наглядно показали свою неспособность затормозить рост курдского национального движения и были вынуждены перейти к пересмотру своей традиционной политики огульного отрицания за курдами каких-либо национальных прав. Этот пересмотр только начался и идет крайне медленно и непоследовательно, но противникам курдского самоопределения удерживать старые позиции становится все труднее.
Это хорошо видно на примере Ирака, где провалились все эксперименты с фиктивной курдской автономией и прочими поллиативами. Анкара ведет беспощадную борьбу с курдскими повстанцами, но уже теперь в турецком истеблишменте становится вопрос о необходимости перехода к политическим решениям. Есть признаки того, что по такому пути пойдут в Иране и Сирии. На Западе, в значительной мере благодаря активности многочисленной курдской диаспоры, все более растет понимание политической значимости курдской проблемы. Все это говорит о том, что Курдистан становится не только объектом, но и субъектом мировой политики и международных отношений в Западной Азии.
Таковы объективные предпосылки для изменения геополитической ситуации в курдском регионе. Однако для хотя бы частичной реализации этих предпосылок требуются соответствующие международные условия.
Известные события в СССР привели к окончанию «холодной войны», что немедленно сказалось на общей ситуации в Западной Азии вообще и в ее курдском регионе, в частности. Устранение или резкое ослабление советского вектора силы создало такой политический вакуум, который изменил сложившуюся после второй мировой войны геополитическую картину в пользу Запада, т.е. в основном США. Если российское влияние в Западной Азии в первые постсоветские годы свелось к минимуму, то американское осталось в полном объеме и в условиях образовавшегося вакуума, естественно, возросло. Вашингтон получил возможность свободно маневрировать и в палестинском, и в курдском вопросе, выбирая наиболее приемлемые для него варианты.
В курдском регионе США получили весьма благоприятное поле для таких маневров. Во-первых, оно после ухода России очищено от других претендентов. Во-вторых, американцы ничем себя не скомпрометировали в глазах радикально и националистически настроенных курдов по той простой причине, что у США никогда не было определенной политики в курдском вопросе. В-третьих, у Америки сложились достаточно сложные, если не прямо враждебные, отношения с большинством государств, разделивших Курдистан, поэтому разыгрывание «курдской карты» в различных вариантах сулит хорошие перспективы.
Все эти обстоятельства позволяют американцам успешно использовать ее в своей ближневосточной политике. Больше всего они преуспели в Ираке, где под их фактическим контролем, замаскированным под флагом ООН, находится «Свободный Курдистан». Хотя его территория ненамного превышает одну десятую часть этнического Курдистана, она занимает центральное стратегическое положение на стыке границ, являясь удобной позицией, откуда можно оказывать давление на Иран, Ирак, Турцию и Сирию, а заодно контролировать разрастающееся курдское движение в них. Поэтому нынешняя поддержка Вашингтоном «Свободного Курдистана», похоже, не конъюнктурная, а рассчитанная на долгий срок политика.
Правда, влияние США в других частях курдского региона пока еще незначительно: мешают или открыто конфронтационные отношения с некоторыми правительствами (особенно с иранским), или, напротив, стремление сохранить дружественные отношения с другими ( в первую очередь, с турецким). Встречают американцы и некоторую конкуренцию со стороны своих западных союзников (англичан, французов, немцев), стремящихся или сохранить остатки своего былого влияния в регионе или захватить новые позиции в нем. Но эта конкуренция не опасна для Вашингтона, главное, что самый потенциально опасный соперник в курдском регионе – Россия – блистает своим отсутствием.
Это – наиболее существенный момент при анализе современной геополитической ситуации в Курдистане. То, что это отсутствие играет на руку специфическим западным интересам, не вызывает сомнений. Не менее очевидно и то, что оно сильно вредит курдскому национально-освободительному движению. Уход России с курдской арены причиняет немалый урон ее государственным интересам. Постоянно бурлящий вулкан в Курдистане негативно воздействует на и без того неспокойный Кавказский регион. Вдоль границы Росии простирается сплошная зона межнациональных конфликтов, соседство с которой не может не представлять угрозы. В такой обстановке политика невмешательства, как показывает исторический опыт, рискованна хотя бы в том отношении, что она может быть использована антироссийскими враждебными силами. Объясняемая временной слабостью российского государства в нынешний переходный период, она в будущем неминуемо будет пересмотрена.
Итак, в настоящий момент российские позиции в Курдистане сведены на нет, Запад же внедрился только в одну южную его часть, хотя и в самую важную с геополитической точки зрения. Это, однако, не означает, что воспроизводятся староколониальные времена, когда Курдистан был объектом противоборства различных сил на международной арене. Новый мощный фактор – курдское национальное движение – достиг такого накала и охвата, что играет самостоятельную роль в мировой политике. Это можно сказать не только о «Свободном Курдистане», каковы бы ни были дальнейшие планы его западных покровителей. События в других частях Курдистана (в первую очередь в турецкой) перестают быть исключительно внутренним делом соответствующих государств. Это позволяет делать оптимистический прогноз в отношении будущего этого движения. Сам же Курдистан в геополитическом аспекте становится одним из важнейших «горячих» регионов планеты. И так будет до тех пор, пока на пути реализации бесспорного права курдского народа на национальное самоопределение не будут достигнуты решительные сдвиги.
Лазарев М. С.
You must be logged in to post a comment Login
Leave a Reply
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.
