Устная традиция Езидов Иракского Курдистана

Share

Tweet

Share

Share

Email

Comments

Сайт Эздихана.ру продолжает инициативу по переводу трудов о Езидизме и езидах с различных языков мира на русский для просвящения как езидов, так и всех интересующихся данной темой русскоязычных читателей.

Оригинальное название книги: The Yezidi Oral Tradition in Iraqi Kurdistan. Автор: Кристин Аллисое (Christine Allison)

Содержание:

Предисловие
Слова благодарности
Сокращения
Карта 1: Районы, населенные курдами
Карта 2: Общины езидов на севере Ирака: Бадинан и Синджар

Часть 1

• 1 Интерпретация устной традиции езидов: оральность в курманджи и полевые исследования в Курдистане
• 2 Езиды Северного Ирака и люди Писания
• 3 Хронологические и общие рамки в устной традиции езидов
• 4 Битвы, герои и злодеи: изображения конфликтов
• 5 Репрезентация романтической любви
• 6 Смерть, потеря и оплакивание в словесном искусстве езидов
• 7 Выводы

Часть 2: Курдские тексты и переводы

• Вступление
• Раздел А: Истории и песни битвы
• Секция B: Истории и песни любви
• Секция C: Песни скорби и оплакивания
• Примечания к главам 1-6
• Приложение: носители языка (информаторы) и исполнители
• Список используемой литературы
• Указатель

Предисловие

Эта книга – своеобразное упражнение в «картировании» в форме, понятной для непосвященных; исследование территории устной традиции езидов, непонятого религиозного меньшинства Курдистана. В ней предпринимаются попытки определить основные области и особенности этой устной традиции и отметить их отношения между собой. Как и с большинством первоначальных попыток картирования, вполне возможно, что по мере дальнейшего изучения этой территории многие положения и выводы данной работы будут оспорены. Тем не менее, должен быть сделан первый шаг. До сих пор научное внимание уделялось, прежде всего, традициям, связанным с религией езидов. Большая часть светских материалов, опубликованных на данный момент, была на курдском языке, и даже там, где были сделаны переводы на европейские языки, значения традиций для езидов не были изучены. Они давно должны были стать предметом академического изучения; устные традиции езидов и курдов являются частью целой области фольклора, которая не только разнообразна, но и имеет очень сильный эмоциональный резонанс. Она в некоторой степени отражается даже в дискурсе идентичности молодых городских курдов. Образы устного творчества встречаются в популярных песнях, политических речах, картинах и романах; строители курдской нации охотно используют их. Езиды являются частью курдского культурного процесса, но у них есть свои особые проблемы.

В данном случае будет уместно связать составление карты и изучение устных традиций езидов и остальных курдов. Для многих народов, которые хранят память о своем прошлом в устной форме, существует тесная связь между территорией и рассказами людей. Устная традиция является средством передачи большей части курдской истории и почти всей истории езидов. События, пересказываемые в устной форме, очень тесно связаны с конкретными местами. В курдских дискурсах земля является такой же частью истории, как и условно «исторические» и более «легендарные» события. В частности, для езидов, чей образ жизни неразрывно связан с их религией, события прошлого и настоящего тесно переплетены друг с другом и с окружающей средой. Места не только связаны с прошлыми событиями, но также могут быть пропитаны сильным религиозным смыслом. История, а особенно история религии, находит выражение в современных социальных структурах. Идентичность езидов выражается с точки зрения религиозной чистоты и отличия от других групп. На столь ранней стадии изучения курдского устного языка эта книга не станет подробно рассматривать религиозные аспекты устной культуры езидов, но будет учитывать некоторые из наиболее популярных видов светских устных традиций, установив их в контексте езидского дискурса, и рассмотрит их место в жизни езидов в иракском Курдистане в конце двадцатого века.

Я попыталась понять основные значения, которые езиды приписывают своим устным традициям. Некоторые традиции собраны мной самостоятельно и сравнены с относительно небольшим количеством уже опубликованных примеров. Также я опросила езидов в Северном Ираке и в Европе о смысле и значении устных традиций в целом и конкретных примеров в частности. Я пыталась учесть голоса самых различных групп езидов, чего не делали востоковеды прошлого, хотя это было достаточно сложно из-за некоторых факторов. Учитывая нестабильность политики в Ираке, где связи с людьми Запада могут приводить к репрессиям, мои знакомые и друзья, все еще живущие там, в этой книге останутся анонимными. Даже имена тех иракцев, которые сейчас живут за пределами Ирака, я стараюсь использовать осторожно. Иногда упоминаются «информаторы», но я пыталась придать ощущение индивидуальности и целостности, используя такие сокращения, как «Господин Х.» и др. Благодаря этому читатель может получить представление о помощи, оказанной каждым из этих людей, и понять, как много времени и терпения некоторые из них вложили в эту работу. Безусловно, эта книга была написана посторонним человеком, не носителем языка, привыкшим думать западными академическими понятиями, которому пришлось начинать с первооснов в попытках понять очень сложные формы общения.
Пытаясь найти общую схему, с опорой на которую можно анализировать и обсуждать устные традиции езидов, я обнаружила три основные темы войны, любви и смерти. Помимо того, что они понятны для посторонних, их использовали и сами езидские исполнители для классификации лирических произведений – песен, которые они пели. Анализ трактовки этих трех тем составляет ядро этой книги. Тем не менее, тематического анализа недостаточно без понимания жанра и контекста. Для этого необходимы вводные главы. Первая глава описывает данную работу в академическом контексте: изучение курдского фольклора, устной речи и письменности. Во второй главе описывается обстановка в общинах езидов на севере Ирака, включая некоторые важные аспекты идентичности езидов. В третьей главе дается обзор наиболее важных общих и исторических рамок устных традиций. В главах четвертой, пятой и шестой обсуждается ряд курдских текстов и переводов; некоторые из них довольно длинные, и, если поместить их в основную часть книги, они будут прерывать ход обсуждения. Вместо этого я решила собрать их вместе в конце, несмотря на риск того, что о них могут забыть, или что читатель будет постоянно разрываться между текстом и обсуждением. Я пыталась свести это неудобство к минимуму, приводя цитаты по существу во время обсуждений, чтобы можно было следить за ходом мыслей, но читатель сможет составить более полное впечатление об этих произведениях, если для начала ознакомится с ними в обобщенном виде в основной части книги, до начала обсуждения. В седьмой главе собраны выводы из предыдущих глав и рассмотрены их последствия.

Я использовала термин «Иракский Курдистан», полностью осознавая, что он неприемлем для многих; однако, несмотря на это и на многочисленные споры о точных масштабах территории Курдистана, мне все же кажется, что это наиболее распространенный и понятный термин, обозначающий часть современного государства Ирак, преимущественно населенную курдами. Иракский Курдистан, в традиционном понимании, включает в себя курдские провинции Бадинан к северо-западу от реки Большой Заб, где говорят на северном курдском диалекте курманджи (язык езидов) и простирается на юг, где говорят на другом основном диалекте, сорани. С 1991 года, когда большая часть Иракского Курдистана попала под курдский контроль, этот термин использовался для обозначения района, находящегося под курдской администрацией (современные мухафазы Дихок, Эрбиль и Сулеймание); однако эта «курдская автономная зона» или «курдская зона» меньше, чем изначальная территория Иракского Курдистана. Эта зона выходит за пределы так называемых «безопасных убежищ», первоначально созданных вооруженными силами союзников, и простирается от Пеш-Хабура на западе до иранской границы на востоке; его граница проходит по линии через озеро Саддам, Файде (около Дихока), на юг от Бадра, на север от Эйн-Сифни, на запад от Акры, на юг до моста Келек (к юго-западу от Эрбиля), и на запад от Чемхемаля. Таким образом, он охватывает крупные города Дихок, Эрбиль, Сулеймание и Халабджа. Сюда входят некоторые, но не все, крупные езидские поселения на севере Ирака. Граница между курдскими и иракскими правительственными районами проходит через езидский район Шейхан.

Курдский язык обычно пишется арабским шрифтом в Ираке и Иране, и часто кириллицей на территории бывшего Советского Союза. Система транскрипции, которая использовалась для текстов в этой работе, в целом следует схеме, разработанной Бедир Кханом для написания курманджи на латинице. Система доступно объясняется в других источниках, поэтому я не буду излагать ее здесь подробно.
Буквы произносятся так же, как в британском английском, со следующими исключениями: a произносится длинно как в слове арена; c как “дж”; ? как “ч”, e близко (на бадинском) к короткому э; ê как во французском mére; i либо как турецкий i, либо как короткий “и”, i как длинная “и”; j как “ж”, q произносится как на арабском языке; r как раскатистый «итальянский» “р”; s как “ш”; u как “у”; x как среднее между “к” и “х”. Среди иракских курдов такие буквы как h (как в имени Хасан), ‘(хамза, взрывной согласный) и x (ghain) имеют арабское произношение. В бадинани курманджи часто очень трудно услышать различие между i и e, e и a в конце слов. Курдские авторы обычно не используют двойные согласные, и здесь эта традиция соблюдена.

Тексты взяты из разных источников, в которых немного различаются системы транскрипции; ради последовательности были внесены небольшие изменения в транскрипцию определенных звуков. Однако в тех текстах, которые я транскрибировала сама, я старалась сохранять произношение говорящего; поэтому в словах, которые используются много раз, могут быть обнаружены некоторые незначительные несоответствия, а также в некоторых местах слова не соответствуют «стандартной» курдской грамматике. Все переводы, кроме перевода песни о любви Херабо, основанной на существующем французском переводе Роджера Леско, являются моими собственными.

В случае с курдскими словами и именами собственными в Части 1 трудно добиться последовательности. У арабских и персидских имен разные традиции транскрипции, а также турецкий алфавит отличается от арабского. Есть некоторые известные топонимы, такие как Erbil (Эрбиль) или Halabja (Халабджа), и такие слова, как sheikh (шейх), где отклонение от норм будет сбивать с толку, поэтому я придерживалась общепринятых норм. Я пыталась сделать основной объем текста легко читаемым, избегая чрезмерного использования диакритических знаков. Для менее знакомых курдских имен и названий я использовала систему транскрипции, максимально приближенную к английскому языку. Таким образом, я использовала sh для курдского s, ch для курдского ?, kh для курдского x и zh для курдского j (как в английском видении). Что касается гласных, то курдская система с ее циркумфлексами интуитивно понятна, и я адаптировала ее. Тем не менее, существуют ключевые курдские термины, где курдская транскрипция была сохранена повсеместно, такие как stranbej (странбеж); они выделены курсивом. В целом, я избегала использования изафетов в курдских именах; однако некоторые люди, обычно поэты или герои устных традиций, неизменно упоминаются, по крайней мере, двумя именами, такими как Эхмеде Хани или Дервеше Эвди, и я сохранила изафет в этих случаях. Для некоторых названий курдских племен и деревень я использовала стандартизированные курдские формы, такие как Бекиран, тогда как местные чаще всего используют название Бекира. Для имен и названий, которые хорошо известны или встречаются в этой книге, таких как Тур Абдин, Шейх Ади и курманджи, используются упрощенные формы. Там, где курдские авторы или информаторы сами решили транскрибировать свои имена определенным образом, я придерживаюсь их пожеланий.
Многие из выводов этой книги довольно условны. На «карте», которую я нарисовала, все еще есть много разделов, помеченных как «неизвестная земля».

Разумеется, смысл и значение некоторых образов и понятий можно было бы изучить гораздо глубже; это потребует детального рассмотрения более широкого круга устных традиций. Даже те относительно немногочисленные тексты, которые я выбрала для анализа, рассматриваются в первую очередь с точки зрения предмета, образов и более широких структур построения. Многое можно было бы сделать на основе анализа технических формальных деталей. Я надеюсь, что такая работа будет проведена в будущем, и что территория курдской устной традиции будет изучена лучше.

Продолжение следует…