NZZ.ch — Центральное правительство в Багдаде хочет, чтобы десятки тысяч езидских перемещенных лиц вернулись из лагерей беженцев в Курдистане в свои дома в горах Синджар. Однако многие все еще не чувствуют себя там в безопасности.
Вот уже десять лет Али Джаффри называет лагерь для беженцев Шария своим домом. С момента геноцида езидов он живет со своей женой Аидой Мурад в небольшом домике в этом лагере в автономном регионе Курдистан на севере Ирака: в главной комнате на полу лежат подушки для сидения, на шкафу хранятся складные матрасы. Есть кухня с водонагревателем и импровизированным душем. Стены не оштукатурены, их серые камни пахнут цементом. Собственного туалета у Джаффри и его жены нет.
Джаффри принадлежит к езидской общине. В августе 2014 года Исламское государство (ИГ, террористическая организация, запрещена в РФ) захватило его родную деревню Бхрафа в регионе Синджар. Эта область на северо-западе Ирака населена преимущественно езидами, соседние регионы — в основном мусульманами. Когда ИГ напало на езидские деревни в Синджаре, некоторые из мусульманских соседей присоединились к джихадистам. С тех пор доверие разрушено. Джаффри не хочет возвращаться в Синджар. «Никогда», — подчеркивает он.
Однако его новый, временный дом в лагере для беженцев находится под угрозой: центральное иракское правительство в Багдаде уже неоднократно заявляло о своем намерении закрыть лагеря для внутренне перемещенных лиц в Курдистане. По данным курдского регионального правительства, там все еще живут более 150 000 человек, большинство из которых — езиды из Синджара. Лагерь Шария, в котором почти 12 000 езидов живут в палатках и небольших домах, также должен быть расформирован к концу июля.
Багдад хочет ограничить автономию Курдистана
Автономный регион Курдистан имеет стимулы удерживать беженцев на своей территории. Ведь лагеря, в которые поступают миллионы долларов в виде помощи, являются для них значительным источником дохода. Однако центральное правительство с момента референдума о независимости 2017 года стремится ограничить автономию курдов. Хотя на референдуме подавляющее большинство курдов проголосовало за независимость, Багдад счел народное голосование неконституционным и предпринял военные действия против курдов.
С тех пор центральное правительство все более решительно пытается ограничить финансовую независимость Курдистана. Так, в марте 2023 года иракский арбитражный суд постановил, что прямой экспорт нефти из Курдистана в Турцию, в обход Багдада, нарушает старое соглашение между двумя государствами. С тех пор нефть больше не течет по ирако-турецкому трубопроводу. Таким образом, курды потеряли важный источник дохода.
Посмотреть более крупную карту
В этом конфликте езиды — народ без права голоса. Если следовать политике центрального правительства, езиды должны вернуться в Синджар. Хотят ли они этого и возможно ли это, кажется для Багдада это является второстепенным вопросом. В так называемом индексе возвращения Международной организации по миграции (МОМ) Синджар получает плохие оценки. В этом индексе МОМ несколько раз в год оценивает условия жизни, безопасность и социальную сплоченность в Ираке.
Джаффри пришлось бежать от ИГ в горы
Джаффри говорит, что не чувствует себя в безопасности в Синджаре. Воспоминания о событиях десятилетней давности все еще свежи. Когда джихадисты вторглись в Синджар ранним утром 3 августа 2014 года, он еще спал, рассказывает Джаффри. Когда он проснулся, до него дошли предупреждения: Синджар, крупнейший город региона, к югу от гор, уже пал. Деревня Джаффри находится к северу от гор. Он бежал в высоты со своей семьей, как и десятки тысяч других.
Высота самой высокой вершины труднопроходимой местности превышает 1400 метров. На своем маленьком китайском пикапе — который Джаффри называет своим «лучшим другом» и который сегодня припаркован рядом с его домом — он взял с собой еду и воду. Однако их хватило всего на несколько дней. ИГ (ИГ, террористическая организация, запрещена в РФ) заблокировало горы, Ирак, США и другие страны сбрасывали гуманитарную помощь с воздуха. Две недели Джаффри и его семья продержались в горах, в палящей августовской жаре.
В конце концов, курдские бойцы PKK пробили коридор для езидских беженцев через контролируемую ИГ (ИГ, террористическая организация, запрещена в РФ) равнину в курдские районы Сирии. Через соседнюю страну Джаффри добрался до курдского региона Ирака. Там для беженцев был создан лагерь Шария, палатка за палаткой, на бетонных фундаментах. Когда Джаффри прибыл в лагерь, он сначала получил такую палатку. Здесь он прожил первые годы.
В лагере для беженцев постоянно случаются пожары
Однако при пожаре в 2021 году палатка была уничтожена, после чего американская благотворительная организация построила небольшой дом, в котором сейчас живут Джаффри и его жена. Он говорит, что в лагере постоянно случаются пожары: из-за газовых плит в палатках и временной электропроводки. При пожаре в своей палатке Джаффри получил серьезные травмы, на одной руке он потерял все фаланги пальцев. Его жена Аида также пострадала при пожаре в лагере, часто она прячет свое лицо за маской от коронавируса.
Повсюду в лагере гравийные дорожки усеяны пластиковым мусором и остатками еды. Что все еще удерживает здесь Джаффри и его жену? В принципе, возвращение в его деревню было бы возможно. Джаффри рассказывает, что дом его семьи в Синджаре все еще стоит, он несколько раз посещал его после геноцида. По данным МОМ, около 130 000 человек уже вернулись в Синджар. Однако его деревня все еще пустует, и возможностей заработать там мало, говорит Джаффри.
Визит в Синджар показывает смешанную картину. От лагеря Шария путь на машине проходит мимо города Мосул, где в июне 2014 года тогдашний лидер ИГ Абу Бакр аль-Багдади провозгласил халифат. Особенно к северу от гор, в езидских городках Ханасор и Синуне, жизнь снова кипит: вечерами мужчины курят кальяны в кафе, маленькие магазинчики продают консервы, пиво и крепкие напитки. Лишь немногие руины домов все еще напоминают о войне.
К югу от гор разрушения более заметны, деревни более пустынны. В городе Синджар старый город до сих пор представляет собой поле руин. Там долго укрывалось ИГ (ИГ, террористическая организация, запрещена в РФ), а когда оно вынуждено было сдаться курдским войскам и езидским ополченцам, то оставило после себя минное поле. На остатках стен обрушившихся домов до сих пор висят пожелтевшие плакаты, предупреждающие о взрывных устройствах. Они затрудняют восстановление, делают его дорогим и опасным.
Контроль над Синджаром до сих пор оспаривается
Кто несет ответственность за безопасность и восстановление региона, остается спорным вопросом. Это обусловлено исторически: после восстаний курдов против режима Саддама Хусейна в 1991 году центральное правительство вывело свои силы безопасности и административный аппарат из северо-восточной части страны, Курдистан де-факто стал автономным. Уже тогда как Курдистан, так и центральное государство претендовали на регион Синджар.
Де-факто Синджар перешел под контроль курдских ополченцев пешмерга после американского вторжения и свержения диктатора Саддама Хусейна в 2003 году. Формально автономия курдов была признана в 2005 году. Однако конфликт вокруг Синджара остался: регион был определен в статье 140 новой иракской конституции как «спорная территория». Когда Исламское государство (ИГ, террористическая организация, запрещена в РФ) напало в 2014 году, пешмерга отступили и оставили езидов ИГ.
Даже если курдские ополченцы позже освободили Синджар вместе с иракской армией, для многих езидов остался горький осадок. С момента изгнания ИГ иракская армия, РПК, две конкурирующие силы, в добавок поддерживаемые Ираном шиитские формирования сохраняют свои позиции в регионе. Пешмерга, напротив, были вынуждены уйти после неудавшегося референдума о независимости в 2017 году.
Получит ли Эрдоган зеленый свет для наступления?
Соседнее государство Турция обеспокоено присутствием РПК и связанными с ней езидскими вооруженными формированиями в регионе. Турки постоянно наносит авиаудары по их позициям. До сих пор Багдад осуждал эти бомбардировки — но курды опасаются, что в будущем это может измениться. В конце апреля президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган впервые за более чем десять лет посетил Багдад и Эрбиль. Во время этого визита был подписан целый ряд соглашений.
По сообщениям СМИ, самое важное из них следующее: Ирак разрешает Турции проводить военные операции против РПК на своей территории — в обмен на это Турция предоставляет Ираку больше воды из рек Евфрат и Тигр, в верховьях которых Анкара построила большие плотины. Еще в марте — до визита Эрдогана — Ирак внес РПК в список запрещенных организаций. Летом может начаться крупное наступление против РПК на севере Ирака.
Это произойдет как раз тогда, когда езиды должны будут вернуться из лагерей беженцев в свои дома. Конфликт между РПК и Турцией представляет для них постоянную латентную угрозу. Именно в горах Синджара РПК укомплектовывает и контролирует контрольно-пропускные пункты, один из их памятников там является популярным местом для туристов. Позиции РПК являются частью ландшафта — и входят в число целей атак Турции.
Возвращение на родину Отцов
Всего в нескольких минутах езды от позиции РПК, которую Турция атаковала беспилотником в апреле, живет Заид Хаммо. Он говорит, что хорошо знает звук дронов. Тем не менее, в прошлом году он вернулся на свою родину в Синджар. Летом 2014 года он спасся от ИГ (ИГ, террористическая организация, запрещена в РФ) в горах — на родину своего деда.
По словам Хаммо, его дед был одним из тех езидов, которых Саддам Хусейн насильно переселил в 1980-х годах. Их выгнали из родных горных деревень и заставили жить в специально построенных городах на равнине.
Дом, который тогда разрушили приспешники Саддама Хусейна, Хаммо теперь восстанавливает. Стены все еще серые и голые, но штукатурка уже нанесена. Он говорит, что не получает финансовой поддержки от центрального правительства. Четыре года он копил деньги, чтобы восстановить дом. «
«С террасы я смотрю на дорогу, по которой бежал в 2014 году», — говорит он.
У Джаффри тоже есть родственники в горах: там живет его дядя. Однако просто переехать туда невозможно, говорит он, дом слишком маленький. Тем более что он и его жена ждут прибавления: в начале августа — ровно через десять лет после геноцида — должен родиться их первый ребенок. Джаффри не верит, что сможет обеспечить безопасную и достойную жизнь для себя и своей молодой семьи в Синджаре. Да и во всём Ираке, по его мнению, спокойствия не найти. «В этой стране вечно что-нибудь происходит», — говорит он с горечью.
Лиза Шнайдер,
Синджар, 25.06.2024
Перевод с немецкого специально для Эздихана.ру
You must be logged in to post a comment Login
Leave a Reply
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.
